– - Значит, хотя бы в книгах должно быть правильно! – в отчаянье вскричала Ася.

Собеседник покладисто кивнул.

– - Да, Лев Николаевич сглупил. Зато вы точно знаете, как исправить дело. «Я умру, если ты не оправишься от раны», – и Наташа окропила одро князя горячими слезами. Или не горячими, а горючими? После чего бедняге пришлось срочно выздороветь и жениться.

– - Это мне чудится в бреду, да? – сообразила девочка. – Вы не можете знать об историях, которые я сочиняю. Я о них даже брату не рассказывала. Вообще никому!

– - В бреду так в бреду, -- согласился адвокат. – Сейчас Анфимьевна принесет лекарство, и будете спать.

...Проснулась Ася резко, будто ее кто-то толкнул.

– - Я слышала о вас много лестного, -- нежно мурлыкал голос Саломеи прямо в ухо девочки. – Впрочем, нелестного тоже. Остается вынести собственный приговор. Чай вы завариваете просто божественно!

Сев на кровати, Ася пошарила рукой по стене. Она была деревянная, кое-как заклеенная шершавыми бумажными обоями. Прямо у изголовья сквозь них пробивался тонкий луч света. Ого, сквозная щель! Не только слышно, но и видно.

«Подсматривать нехорошо», -- напомнил внутренний голос. «Молчи, дурак, без тебя знаю», -- осадила его Ася, прильнув к щели.

Саломея, в алом платье с низким вырезом, сидела за столом так близко к Александру Александровича, как только позволяли приличия. Или даже как они не позволяли.

– - Вы бы накинули платок, -- отхлебнув чаю, предложил адвокат. – Здесь прохладно.

– - Я пришла к вам сюда в надежде на тепло, -- пропела Саломея, придвигаясь еще ближе. – Но платок и чай не помогут...

– - Сочувствую, -- равнодушно заметил собеседник, вставая.

– - Я поняла! – почти взвизгнула девушка. Голос прозвучал настолько резко, что Ася отшатнулась. – Содома князь и гражданин Гоморры – так, кажется, называл это великий Соловьев? Вас привлекают исключительно лицо одного с вами пола?

На миг воцарилась тишина, затем Александр Александрович безудержно расхохотался. Чувствовалось, это тот редкий случай, когда он и рад бы сдержаться, да не в силах.

– - Лица одного со мною пола? – наконец, весело повторил он. – Увы, в отличие от других животных, самки человека выглядят гораздо привлекательней самцов -- по крайней мере, на мой вкус. Возможно, это объясняется длительным сроком беременности и ухода за малышом, когда женская особь нуждается в постоянной защите. Вот и вынуждена приманивать красотой нас, проклятых эгоистов.

– - Вы верите в теорию Дарвина? – презрительно осведомилась Саломея.

Собеседник пожал плечами.

– - Это в Бога приходится верить, наука веры не требует.

Немного помолчав, девушка с вызовом продолжила:

– - Да, мы, женщины, нуждаемся в мужской защите. Я пришла к вам, потому что мне очень страшно. Мне грозит смерть.

Похоже, адвоката наконец проняло.

– - Почему вы так решили? – с искренней озабоченностью уточнил он.

– - Сегодня утром, прямо перед нашим отъездом, так сказал дух Некрасова.

– - Что?

– - Мы вызвали с помощью уайя дух Некрасова, чтобы тот ответил, жив ли еще Толстой. Он продиктовал нам два слова – опасно и смерть. Причем стрелка указывала прямо на меня!

– - Некрасов всегда был склонен к шуткам дурного толка, -- иронически прокомментировал Александр Александрович. – И кто-то из присутствовавших при вызове его духа -- тоже. Мы с вами слишком разные, Саломея Давидовна. Вы доверяете медиумам, я – теории Дарвина... согласно которой люди, доверяющие медиумам, и впрямь подвергаются опасности.

– - Какой именно? – радостно уточнила Саломея.

– - Быть вытесненным с помощью естественного отбора более разумными экземплярами породы, -- пояснил собеседник.

Душу Аси наполнило злорадство. Избалованная дамочка привыкла, что все идут у нее на поводу – пусть, наконец, узнает вкус унижения, которому сама вечно подвергает окружающих. Впрочем, тут же нахлынула тревога. В пересказе Саломеи угроза казалась нелепостью. Однако Ася лично присутствовала при вызове духа, ощущала странную, пугающую атмосферу и знала, что опасность вполне реальна. Неясно, откуда она придет, только она подступает все ближе и ближе. Даже здравомыслящий Лазарь Соломонович обронил, что на сердце у него не спокойно. Перед гибелью родителей Саломеи его тоже одолевали дурные предчувствия, он не внял им -- и теперь сокрушается. Не стоит повторять подобных ошибок. Надо объяснить все Коцебу, чтобы тот не смеялся, а взял несчастную под защиту. Ох... легко сказать! Выдать себя, признаться, что подслушивала, нестерпимо стыдно.

От решения сложной моральной проблемы избавил стук в дверь.

– - Не будем утруждать Анфимьевну.
– - Александр Александрович поспешил в переднюю и вскоре ввел на кухню Арсения, пританцовающего от холода.

– - В буфете давка, -- пожаловался бедняга, -- словно не чаю ждут, а дарования стране конституции. – И, выжидающе глянув на адвоката – как тот отнесется к рискованной шутке? – продолжил: -- Вот я и вспомнил про ваше приглашение.

Ася ждала, что брат спросит о ее здоровье. Но не тут-то было – Арсений вдруг обнаружил Саломею, скромно притулившуюся у самовара.