Снова ласковые голубые глаза обратились ко мне – теперь уже вопросительно, и я замялась в нерешительности. Вообще-то на семейных праздниках пить мне всегда категорически запрещалось. Это табу было наложено на все спиртные напитки, не исключая банального ликёра, который уже давно пробовали все мои ровесницы ( что, кстати, немало меня обижало!). Именно поэтому в прошлом году на дне рождения у одного из своих тверских приятелей я и отважилась попробовать зелёный ликёр со вкусом киви – больше из чувства протеста, нежели ради подлинного желания узнать, ЧТО это такое. Ликёр оказался липким и чрезмерно сладким, после него сразу же захотелось напиться холодной воды из под крана, и я, слава богу, нисколько не опьянела даже после трех рюмок, выпитых на свой страх и риск. Тогда родители так и не узнали о моём самовольно проведенном эксперименте, и сейчас я тоже не собиралась ставить их в известность. Впрочем, Галине Петровне знать это было совсем не обязательно. И я мило улыбнулась ей в ответ:

– Думаю, ругать меня будет не за что. Дебош я дома не устрою.

– Вот именно. – Галина Петровна и не сомневалась в моей порядочности. Я определённо ей нравилась – как внешне, так и по поведению. Наверное, сейчас она мысленно хвалила своего сына за хороший вкус.

Проводив старый год, мы чокнулись с Галиной Петровной соком, поклевали салаты. Я безумно проголодалась, потому что за целый день почти ничего не ела, кроме тарелки супа на обед. Однако, как цивилизованная девушка, набрасываться на застольные яства я не собиралась, тем более, что после полуночи Галина Петровна обещала подать горячее. Следуя моему примеру, Виталик тоже не стремился опустошить свою тарелку, хотя, я уверена, голоден он был не меньше моего. А потом наступил черёд шампанского. Без пяти двенадцать Виталик вытащил его из холодильника.

– Ого!...А мы ангину-то не получим? Оно же ледяное совсем!

– Шампанское и должно быть таким! Тёплое оно совсем безвкусное. – От двух бокалов красного вина лицо у Галины Петровны разрумянилось, глаза заблестели. Она уже не была больной, медлительной в движениях женщиной, обремененной бытом и несчастливым браком. Винные пары унесли все печали и заботы, подняли настроение и напрочь стёрли все отпечатки надвигающейся старости. Я только диву давалась, наблюдая подобную перемену.

– Давайте бокалы, ребятки…Виталик, сынок, на тебя возлагается почётная миссия - открыть бутылку грамотно и без особых последствий.

– Ну естественно, как единственному в компании мужчине. – Шутливо насупился Виталик. – Как будто я всю жизнь только и делал, что открывал шампанское.

Тем не менее, пальцы его довольно ловко содрали фольгу с толстого горлышка бутылки, быстро раскрутили проволоку, сжимающую пробку.

– Да ты и впрямь всю жизнь этим занимался! – Заметила я со смехом, на что Виталик скромно отмахнулся:

– Подожди, главный экзамен впереди. Важно пробкой потолок не пробить. Вот для этого труд нужен кропотливый.

– А мы пока Ельцина послушаем. – Предложила нам Галина Петровна, взглянув на часы. Действительно, вот-вот по телевидению должно было начаться обращение президента России к народу. Виталик приподнялся из-за стола и, взяв с тумбочки пуль, убрал звук полностью.

– Господи, да как будто ты не знаешь, о чём он будет говорить. Я и сам тебя от его имени поздравлю не хуже.

На экране появилась торжественно-важная физиономия Бориса Николаевича в окружении флагов Российской Федерации, и Виталик выпрямился перед нами в полный рост, театрально выставив вперёд руку с бутылкой шампанского.

– Дарагии и уважаимыи расияни…

Я даже вздрогнула от неожиданности, когда экранный Ельцин, открыв рот, заговорил, а голос его громко зазвучал устами Виталика.

– Вот и падашел к концу, тк скза-ать, тысча дивтьсо-от дивноста всьмой год… Всем, тк скза-ать, пришлось нелегко… Буди-им надеица, что в Новогм гду-у всё будит хршо-о…

Ошеломлённая услышанным, я завизжала, хлопая в ладоши от восторга.

– Виталька! Как это здорово! И давно ты так умеешь?!

Виталик польщено улыбнулся:

– Ну, вообще-то да.

– А почему я раньше об этом не знала?! – Меня даже досада взяла.

– Да повода как-то не было показать…

– Скажи лучше, скромность не позволяла. – Возразила Галина Петровна, ничуть не скрывая гордости за своего сына. – Он же у меня великолепный имитатор, ему бы «Куклы» озвучивать. На все голоса говорит, не отличишь даже порой, кто где. Даже твой сумасбродный Вадим так не может.

– Ну и ладно. – Попытался урезонить мать справедливый Виталик. – Зато он много чего другого умеет, в чём мне до него далеко.

– Ну разве что только шляться с кем попало, да заразу везде собирать…

– Мам, ну хватит! – Виталик уже сердился, сам не замечая, что защищает Канарейку по старой, укоренившееся в нём с годами привычке, забыв о ссоре и по-прежнему воспринимая Вадима как лучшего друга. А я, слушая их перепалку, поняла, что Галина Петровна недолюбливает за что-то Канарейку. Впрочем, если поразмыслить, можно легко догадаться – за что.

К счастью, тему вовремя удалось прервать: на экране возникла Кремлёвская башня, и я поторопилась включить наконец звук у телевизора. Виталик засуетился и слишком поспешно дёрнул пробку из горлышка. Раздался оглушающий хлопок – пробка подлетела высоко вверх и, врезавшись в потолок, шмякнулась в остатки салата «Оливье». С весёлым хохотом мы в панике разливали игристое вино по бокалам, чокались под бой курантов, желали друг другу счастья, успехов и здоровья – словом, всего-всего, что только могут пожелать люди, связанные каким-то узами, будь то дружба, любовь или же просто сердечная привязанность. За окном гремели взрывы петард, слышались чьи-то визги – там уже начался праздник, там уже гуляли, радуясь приходу Нового Года, и мне, по правде говоря, не терпелось пойти туда и поучаствовать в общем веселье. Однако нужно было соблюдать правила приличия. В нашу развлекательную программу сегодня по плану входил праздничный ужин в виде телячьих отбивных с картошкой. И потом, мы же ещё не допили шампанское!