– - Я,-- говорит,-- есть хочу... Нет такого закона, чтобы не жравши, я не цыганская лошадь!.. Скажите маме, чтобы принесла обедать.

Старуха пришла в слезах: с горя растеряла по дороге вареные картошки.

– - Говорила тебе, Прохор, будь посмирнее, будь посмирнее!.. Ты меня ни во что не ставишь, а вот вышло по-моему...

– - Вышло -- хомут да дышло... Не ныла бы!..

Солдат -- хмурый, злой, лицо воротит в сторону.

– - Петька-шахтер дома?

– - А то где же? Он, поди-ка, не попался, жеребец!..

– - Вели ему меня проведать...

Шахтер вихрем влетел в волость, выругал всех, кто только находился в присутствии, отнял у сторожа ключ и выпустил маньчжурца из чижовки.

– - Вы, сволочи, проливали кровь на Дальнем Востоке?
– - спрашивал он, подходя с кулаками то к одному, то к другому.-- Егория имеете за храбрость? Нет? А он имеет! Покажи им, Прош, Егория!..

– - Он у меня дома лежит...

– - Все равно -- хоть дома, да есть!.. А как же вы держите мужика под стражей? Цыц!..

Писарь встал на носки, хотел внушительно сказать что-то, но Петя заорал снова:

– - Не я сказал -- цыц?!

Писарь пугливо замолчал.

Старшина убежал, сторож и десятский жмутся в угол, ласково глядят в шахтеровы глаза, с готовностью поддакивают, а Петруха, стоя губернатором, куражится:

– - Я, если захочу, всех вас могу в полон взять: я ничего не боюсь.

– - Главное дело, Петр Григорьевич,-- становой!
– - ласковой собачкой крутится около него судья Малохлебов.-- Они, начальство, придирчиво: вякнул, -- значит, делай по-ейному...

– - А я все-таки и станового не боюсь,-- бахвалится и задирает голову шахтер.-- Пойдем, Прохор, восвояси, ну их к черту на репицу!..

И все же, как ни крутился маньчжурец, а в капкан попал. Вскоре после первого допроса нас потребовали в город. Пока то да се, как твоя фамилия, да род занятий, я сижу у ворот, дожидаюсь. Смотрю, выходит Прохор -- взволнованный, бледный, за плечами городовой при оружии.

– - Ванюш, несчастье,-- лопочет солдат,-- следователь в острог сажает, гадина!

– - Ты бы не ругался, -- советует городовой,-- много хуже будет.

– - Да-а, тебя бы, толсторылого, забякать!
– - огрызается на него Прохор.-- "Хуже будет!.." Чай, там не жамками с конпасеем кормят!..

– - Я тоже при власти... Не имеешь права и меня ругать,-- отвечает полицейский...

– - Аа-а, иди ты к черту!.. Власть!.. Ванюш, скажи матери, что, мол, на время... Вроде как бы для пробы... Мол, недельки через полторы прикатит... Потом, пожалуйста, привези мне костыли полегче...

Упросив городового посидеть в трактире, я побежал к следователю.

– - Не за что же, ваше благородие! Выпустите на поруки...

– - А ты кто?

Напустив в мундштук докуренной папиросы слюны, следователь выбросил ее за окно, на светло-зеленую куртинку подорожника.

– - Зять его, Иван Володимеров.

– - Закон,-- сказал следователь.-- Ступай отсюда, мне некогда...

Так и потел Галкин третий месяц на казенных хлебах.

За лето наше дело было приумолкло. Страдная пора, молотьба, огороды, пахота, домашние работы на время отвлекли товарищей от собраний, только маньчжурец, когда он еще был на воле, да Мотя, совершенно забросившая мужа, дом, хозяйство, держали в руках дело.

В июне загремел "Потемкин".

Маньчжурец самолично написал штук двадцать прокламаций от руки:

"Говорили вам, неслухам, али нет? Наша правда вышла! Корабль называется господин Потемкин, это по всем газетам известно, а матросы -- наши деревенские парни, которые на военной службе. Ура!..

Студенты".

Несколько дней после известия он ходил как именинник, бормотал слова из евангелия, перенятые у Лопатина, Насте с матерью купил по новому платку.

– - Сваток,-- дразнил он отца,-- ребята-то на море, а?.. Фу-ты, ну-ты, палки гнуты!..

Потом опять все утихло. Последние всплески еще изредка доходили, но работа и нужда отвлекли внимание мужиков, сосредоточивая его на полях.

Арест Прохора заставил товарищей задуматься, но первая же записка, полученная от маньчжурца из тюрьмы, успокоила всех.

"Очень обидно, а еще очень совестно, что через собственную глупость кормлю вшей в остроге,-- писал Аника-воин.-- Теперь я бы сам не знаю, что над собой наделал за несуразные поступки, которыми поступил, приехавши с войны".