Шрифт:
Один за другим были представлены:
Министр развлечений и отдыха, качелей и каруселей, фонтанов и автоматов с газированной водой, воспитанный и упитанный господин Аллавердин.
Министр иностранных дел, торговли и парфюмерии, заграничных джинсов, подтяжек и застежек, кругленький, благоухающий всеми духами мира, Апиль-син.
Главный дегустатор царских кушаний и напитков, варений-солений, сухофруктов, пряностей и копченостей, толстяк Ур-Баба.
Главный балетмейстер, хормейстер, церемониймейстер и придворный поэт, вертлявый и дерганный, как кукла на ниточках, Шу-Туруль.
Раскрашенная, как попугайчик, неотразимая и неумолимая, владычица сердец, колец, браслетов и туалетов, первая красавица двора Тути.
Худая, как щепка, и желтая, как горчичник, первая сплетница, завистница и доносчица Шу-шу.
Да разве всех упомнишь.
Каждый из них, выходя из толпы и вежливо раскланиваясь, демонстрировал свое красноречие, пытаясь как можно тоньше уязвить неименитого гостя. Апиль-син, например, порекомендовал Чирке тройной одеколон, как средство отбивающее все запахи, включая запах коровьего навоза — «Вам ведь по роду ваших занятий приходится иметь с ним дело?». Шу-Туруль выразил надежду, что Чирка, отдохнув после своего героического перелета, выступит черед ними с большим сольным концертом. Ур-Баба поинтересовался, на какой посуде он привык клевать — на золотой, серебряной, фарфоровой или хрустальной. Шу-шу успела шепнуть даме слева и даме справа, что корыто, в котором он прилетел, с двойным дном, и там спрятаны фальшивые деньги.
— Умные у меня министры? — усмехнулся царь Навруз. — Ну, а теперь расскажи, как ты попал в наши края. До тебя ведь еще ни один воробей не совершал такого дальнего перелета.
— А я со скворцами, — ответил Чирка. — Они меня на буксире тащили, — добродушно добавил он.
Придворные захихикали:
— Воробей на буксире! Вот так герой, вот так исторический перелет!
— А потом ураган поднялся, нас унесло... Острый клюв меня в корыто запихнул.
— Острый клюв? Это кто? — поинтересовался царь. — Твой друг?
— И ваш тоже, — ответил Чирка. — Забыли? Вы еще в честь него пир устроили. Скворец Петька!
— Ваше величество! Это тот самый наглец, который перед обедом в окно залетел! — прорычал Ур-Баба. —И все блюда перековырял. А когда мы его выгоняли, он дебош устроил, вазу разбил.
Царь Навруз нахмурился:
— Когда птица в дом летит, это хорошая примета.
— Вот! А его не пускают! — Чирка уже немного освоился и решил замолвить слово за друга. — Меня пропустили, а ему говорят: Кыш отсюда, пока по шее не получил!
— Безобразие! — царь Навруз так круто повернулся, что трон под ним заскрипел. — Чей приказ? Кто посмел обижать бездомную птицу?
Все молчали.
— Я! — раздался вдруг спокойный и наглый голос.
Серый хвост обернулся и чуть не упал со стула — за его спиной на ковре сидел огромный черный паук.
ГЛАВА 14
Пузур-Самукан
В следующую секунду он уже стоял перед Чиркой, покачиваясь, как на рессорах, на коротких мохнатых лапах.
— Не бойся, это мой визирь, паук-тартанак Пузур-Самукан, — сказал царь Навруз.
Ну и чудовище был этот Пузур-Самукан! У него было восемь ног, четыре пары глаз, вросшая в грудь лысая голова и волосатые пальцы, унизанные перстнями с драгоценными камнями, в которых плескался яд. Видал Серый хвост пауков, но этот был всем паукам паук!
Он запрыгнул с ногами в гамак, висевший возле трона, и проскрежетал оттуда, как будто ножик точил о камень:
— Не зря говорят: построй бассейн, а лягушка сама прискачет! Кто такой?
— Будь повежливей, тартанашка, — отвечал царь Навруз. — И не обижай скромных — кто знает, может, за столбом пыли скрывается всадник!
— За этим пучком перьев может скрываться только вор и попрошайка! — отрезал Пузур-Самукан. — Что ему здесь надо?
— Разве ты не видишь? Он мой гость. И кроме того - герой. Да будет тебе известно: этот маленький воробышек совершил неслыханный перелет. А помог ему тот самый скворец, которого ты приказал стражникам гнать в шею. В чем дело? Двери и окна моего дворца да и всего государства всегда были открыты для крылатых странников, которых гонят на чужбину стужа и голод.
Пузур-Самукан перестал раскачиваться и вперил в Чирку все свои восемь глаз:
— Типичный бродяга и вор, как все воробьи! А его крылатый друг — ашно-пашно шныряет по всему двору и везде сует свой длинный нос. Собственными ушами слышал, как он выпытывал у стражников, почему у них сабли не звенят.
Царь Навруз улыбнулся:
— Ни для кого не секрет, что сабли у нас деревянные, потому что мы ни с кем не воюем — только торгуем. Ты стал излишне подозрительным, тартанашка, тебе чудятся враги там, где их нет, а между тем истинный наш враг — Зу-зу снова грозит нам бедой... Эй, слуги! Воробья накормить, напоить и выдать самую мягкую постель для отдыха! — распорядился он. — Да показать моему личному врачу — у него, я вижу, что- то с крылом.