— Ты считаешь этого достаточно, чтобы стать дру­гом? А что ты сделал хорошего? А? Природа одарила тебя, может даже за счет кого-то. Ты учишься в школе для одаренных, между прочим, бесплатно учишься. Так вместо того, чтобы заниматься полезным делом...

— Но разве сны...

— Не перебивай! — закричал бедный Равшан. — Ко­му нужны твои сны, когда журналы полны двоек, пар­ты трещат от родительских собраний, а рогатки прев­ращаются в музейную редкость? Ты мог бы изобрести ручку, которая писала бы без ошибок. Или прибор, предсказывающий, когда тебя вызовут к доске. Или до­ску, которая шептала бы решение задачи.

— Но какая польза от таких изобретений? — сказал Одарён.

— Да, конечно, пусть лучше у кого-то шея вытяги­вается через три парты, ухо превращается в локатор, а рука до самого плеча исписывается предлогами!

Бедный Равшан швырнул в сердцах тетрадку и ушел. Тетрадку он швырял при каждом удобном случае, но на этот раз он был обижен не на шутку — в самом деле, нельзя же быть таким эгоистом.

15

— Ты изобрел Машину, которая Видит Сны? — спро­сила Зелёная Чёлка.

— Да, — ответил Одарён.

— Вот здорово! А почему ты не радуешься?

— Бедный Равшан говорит, что сны никому не нуж­ны.

— Как это не нужны! Я, например, во сне и летаю, и путешествую!

Одарён сразу повеселел.

— А какие сны ей снятся? — спросила Зелёная Чёлка.

— Сначала снились только машины. Потом начали сниться люди. Теперь я хочу, чтобы ей снились леса, звери и птицы.

— Как же они будут ей сниться, если она никогда юс не видела?

— Вот я и собираю для нее голоса птиц и зверей. Немного в зоопарке собрал, но там все звери грустные.

— Будешь грустным — в клетке. А здесь все звери вольные да веселые! Вот только злодей Мамур всех из­водит.

— Это зверь такой?

— Не человек и не зверь, — объяснила Зелёная Чёл­ка. — Зверя перерос, до человека не дорос. Ну, да ни­чего, недолго ему осталось разбойничать в лесу!

Тут снова подошел бедный Равшан.

— Может, еще не поздно перестроить твою маши­ну? — сказал он. — Пусть бы она, например, писала диктанты. А я буду вместо нее сны смотреть.

— Прямо на уроке! — вставила Зелёная Чёлка.

— Нет, — сказал Одарён. — Это будет слишком при­митивно для нее.

Бедный Равшан весь задрожал от негодования;

— Вот! Он о ней думает. А человек для него так, бу­кашка. Карабкайся как можешь. А утонешь — туда те­бе и дорога.

16

И, наконец, настал третий день. В этот день и про­изошло главное событие, перед которым померкло все, что случилось до этого.

— Смотрите, чей-то след! — сказала Маленькая По­велительница. — Я никогда такого не видела.

След был в самом деле необычный — большой и круглый, с глубокими вмятинами от когтей.

— Это след гиены, — сказал бедный Равшан.

— Для гиены слишком большой, — возразила Зелё­ная Чёлка.

— Может, медведя? — предложил Одарён. Но его подняли на смех, потому что медведи в туранговом лесу вообще не водились.

— Да что мы гадаем, — сказал я. — Надо спросить Профессора. Он ведь все знает.

— Ну-ка, ну-ка, что здесь такое? — сказал Профес­сор. — Может, это и есть наконец то, чего я не знаю.

Мы показали ему след.

— Обыкновенный тигр, — сказал он.

— Тигр??? — закричали мы в один голос.

— Конечно, тигр, — невозмутимо повторил Профес­сор. Он все знал, все видел, его ничем нельзя было уди­вить.

— Как это тигр? — сказал Одарён и с опаской по­смотрел на камыши.

— Не может быть, — сказала Маленькая Повели­тельница.— Последний раз тигра видели здесь сто лет назад.

— Значит, опять пришел! — торжествующе сказал бедный Равшан.

— Странно: меня не было — и тигра не было. Я приехал — и он явился. — Это сказал Одарён. Его явно не радовала перспектива жить в одном лесу с тигром.

Позвали Зелёную Бороду.

— Конечно, тигр! — проскрипел Зелёная Борода. — Как же это я не заметил?

— Но откуда он взялся? — недоумевала Маленькая Повелительница.

— В природе все закономерно, — объяснил Профес­сор. — Раз появился тигр, значит, он нужен.

Зелёная Борода покружил-покружил и нашел еще несколько следов. Последние сомнения рассеялись — в краю Исчезнувшего Тигра появился тигр. Мы все по­молчали, каждый обдумывал про себя это событие и привыкал к мысли, что вот жили мы без тигра, а тигр без нас, а теперь будем жить вместе, и как это — хоро­шо или плохо.