уровень, считающийся очень высоким - в два почти раза выше обычной нормы.

– Так поезжайте и ройте побыстрее ваши колодцы, а то вам не хватит

воды для разбавления такого жирнющего молока!
– ехидничал отец, сокрушенно

покачивая головой.

– Мы для питья ищем воду, а не...

– Вы хоть кипятите ее, когда льете в бидоны с молоком! - перебивал

отец.

Никэ не нравилось такое направление в их полемике с отцом. И, чтобы

перехватить инициативу, он переходил в контратаку:

– Мы все делаем по инструкции, по науке. У нас имеются отличные фермы,

породистые коровы. И мы не тратим совхозные деньги на восстановление

донкихотских мельниц, чтобы открыть в них закрытые для сельской

интеллигенции рестораны! Вы ведь своей "Мельницей гайдуков" осрамили весь

наш район, всю республику!.. Ославили бедную Кукоару на всю страну! Вот что

наделали вы в погоне за длинным рублем и за дурацкой модой!.. Выиграли на

отрубях, а проиграли на муке!.. Не так, скажешь?! В кои веки вспомнили о

нашем селе в центральной газете - да так, что лучше бы и не вспоминали!..

4

Дедушка, когда хотел, мог быть тонким дипломатом. Когда возникал спор

между отцом и Никэ, когда мама набрасывалась на мужа с руганью или когда я

получал выволочку от родителей за какую-нибудь провинность, дед не

вмешивался, оставался в стороне от неизбежных, в общем-то, семейных свар.v

He брал ничьей стороны, не высказывал и своей оценки происходящему. Делал

вид, что его совершенно не интересует, кто затеял сыр-бор в доме, кто был

зачинщиком семейной ссоры. Бабушка в этом отношении была пристрастной. Что

бы ни случилось, она спешила на защиту внуков. Натворим мы с Никэ что-нибудь

такое, за что полагалась бы хорошенькая взбучка от родителей, бабушка тут

как тут: точно наседка, бросалась нам на выручку. Вырвав нас из карающих рук

отца или матери, она уводила меня и Никэ в старую избу, поглаживая по

головкам, которые педагогичнее было бы побить. И вот только в такую минуту

дедушка оставлял свой дипломатический нейтралитет и коршуном налетал на

старуху:

– Не сметь потакать этим дьяволятам, глупая баба!

Когда возникала ссора между отцом и мамой, бабушка сейчас же, не вникая

в суть дела, становилась на сторону дочери: родная кровинка бывает сильнее

разума. Дедушка и тут сердито одергивал ее, ставил на место:

– Цыц! Нишкни, безмозглая!.. Разве ты не знаешь, что милые бранятся -

только тешатся?! Наорутся досыта и помирятся, а ты подливаешь масла в

огонь!.. Не лезь в их отруби, а то и тебя сожрут свиньи вместе с отрубями!..

Не заставляй меня на старости! лет стегать тебя хворостиной!.. А то вот,

вот... загорюсь, зашиплю, как бараний курдюк на сковородке!.. Вспыхну, как

спичка!.. Подскочу, как козел, к самому потолку!.. Так что сиди и

помалкивай, коровья башка!..

И чтобы разрядиться, уходил на улицу. За пределами своего двора он

всегда находил предостаточно "объектов" и "субъектов", чтобы растратить на

них весь запас своей злости. Страшно досадуя на глупую, с его точки зрения,

полемику Никэ с отцом и придерживаясь неукоснительно своей "политики

невмешательства", он решил отыграться на соседе, на Ионе Нани, Но сперва

покрутился возле машин с гидробурами и подъемными кранами, принадлежащих

ребятам из Теленешт, придирчиво оглядел их, поворчал:

– Ну-ну-ну! Ну и народ! Вытряхнули меня на сквозняки!.. Убрали, снесли

все дома и лавочки на нашей окраине!.. Пускай теперь гложут меня зимой

зайцы!..

На искривленных старостью плечах он поправлял торбу: отправляясь на

поиски источников для совхоза, где работал родной его внук, дедушка все-таки

еду брал из своего дома. В этих вещах он был чрезвычайно педантичен. К

предстоящему дню готовился с вечера. Складывал на видном месте весь

необходимый ему инструмент. Не забывал в торбочку с харчами сунуть две

фляжки: одну с водой, другую с вином. Топорик носил за поясом, как всякий

житель лесной зоны. Ножичек с помощью цепочки прикреплял к ремешку штанов.