пахнущим дымом. Ничего теперь не оставалось ни от той плиты, ни от самой

печи, сложенной с какими-то хитростями. Другие соседи будут видеть мош Иона

у виноградного пресса. Другие соседи будут слушать его странные песни из-за

синих туманов осенних ночей. Других детей будет мош Ион называть внуками да

племяшами, не спрашивая их имен.

Похоже, что мое молчание было понятно и Никэ. И для него проводы

забавного соседа не были легкими и веселыми. Я видел, как он нервничает, как

швыряет ногой разные инструменты, перекатывая их из одного конца кузова в

другой. Толкнет и взмык-нет: "М-м-м..." Украдкой взглядывает на меня. Что-то

хочет сказать, но никак не может или не знает, с чего начать. И мне было бы

неплохо отделаться от образа печального рыцаря, то есть от мош Иона, от его

одинокой фигуры, медленно, с остановками удаляющейся от бывшего своего

подворья вслед за машиной.

В голове всплыл вдруг спор Никэ с отцом относительно молока. Меньше

всего меня интересовало, какую воду подливают в него: сырую или кипяченую. Я

вообще не представлял себе, что можно его разбавлять таким способом, что

существует некий "стандарт", некая технология такой чудовищной, с моей точки

зрения преступной, операции. Я сам вырос в селе. Помимо всего прочего

боролся за выполнение плана по молоку. Посылал его в бидонах в районный

центр на сепараторы "Маслосырзавода". Делал все, чтобы оно по дороге не

прокисло, если отвозилось в летнюю жару. Чтобы доставить его как можно

.быстрее, выпрашивал самых резвых и выносливых лошадей. Чтобы в молоко не

попало ничего постороннего, бидоны наглухо закрывались и пломбировались: до

прибытия на завод никто не смел открыть их. А тут, оказывается, придумали

иную технологию... Да не может этого быть! Они, очевидно, подшучивают друг

над другом, отец и его младший сын. На всякий случай все-таки спросил брата:

– Вы в самом деле в молоко добавляете воду?

– А ты как думал?

– А вы наливали бы воду в цистерны прямо из колодца - поскорее и

выполнили и перевыполнили бы план по молоку!

– "Поскорее"... Скорее волосы прорастут сквозь шапку, чем ты выполнишь

тот план!
– вздохнул Никэ.
– Ты наслушался отца и поверил, что все мы в

нашем совхозе мошенники. А вопрос куда сложнее, чем мог показаться со

стороны. Я уже сказал, что планы стали невыносимо тяжелы. Не только

заместитель директора по животноводству (теперь введена и такая должность),

не только, говорю, он, но и секретари парткомов и райкомов ложатся спать с

думой о молоке и мясе, с заботой этой и просыпаются. Миллионы детских ртов

ждут свеженького молочка...

– Не с водой же пополам ждут?
– заметил я.

– Ты не перебивай. Выслушай сперва до конца. Совхоз отправляет молоко

прямо из-под коровьего вымени. Цельным. Без обязательного процента жирности

у нас попросту не примут его. А что потом с ним делают, мы не знаем. Там

ведь своя технология. Молоко пастеризуют, немалую часть превращают в

порошок. Затем вновь обращают его в молоко, разливают по стеклянным банкам

или бумажным пакетам, похожим на маленькие пирамидки, и развозят по

магазинам на продажу. Всю эту операцию производят специалисты. Они, может

быть, только и знают, какой процент жирности сохранился в расфасованном по

пакетам молоке. А мы, как видишь, тут ни при чем.

Да, многое представлялось мне внове. Все чаще слышались слова:

"комплекс", "специализация"; сами фермы обрели новые названия: "мясной цех",

"цех молочный". Далеко не все, однако, эти чисто сельские предприятия

приносят хозяйствам доход. Рядом с бюллетенем метеослужбы на столе секретаря

райкома постоянно лежит сводка о надое молока, об убыли и прибыли молодняка,

телят, поросят. Недоданные один литр молока, сто граммов привеса на

откормочном комплексе могут вызвать набатный трезвон всех телефонов райкома

и райисполкома. То,, что горожане покупают молоко И мясо за цену более

низкую, чем их себестоимость, и то, что молоко не содержит требуемой

жирности, - все это как бы и не касается руководителей совхозов и колхозов.