патриот, при нем слова худого не скажи про кукоаровский совхоз-завод. А с

животноводством у них получился полный конфуз. Руководители их хозяйства

превратно поняли курс на специализацию сельскохозяйственного производства.

Оставили у себя виноградники, а все фермы ликвидировали. Коров передали со

своего баланса на наш. Свиней отправили на государственный откормочный

комплекс. Теперь у них нет своего молока даже для школьного буфета, нет и

мяса для полевых тракторных станов. Многие поняли, некоторые, увы, с большим

опозданием, многие, значит, поняли, что без собственных животноводческих

ферм не может не то что нормально жить, но даже существовать ни одно

хозяйство, будь оно специализировано, механизировано, индустриализировано,

промышленно интегрировано. Конечно, фермы требуют от руководителей немало

хлопот. Вот кукоаровцы и решили избавиться от них. Премиленькое вроде дело:

ни тебе плана по молоку, ни тебе плана по мясу!.. Ан просчитались, умники!

Попали впросак! И получили эти "ликвидаторы" такую взбучку, какой давненько

не получали!.. Теперь им приходится начинать все с нуля - возрождать фермы,

чтобы не ездить за молоком и мясом в город, где этих продуктов и так

негусто... Коровы не пасутся на асфальтах, и свиньи не хрюкают в парках!..

Виноградари такие же люди, как все, и пробавляются не одним винцом. Словом,

любому специализированному хозяйству нужно иметь пускай небольшую, но

непременно свою ферму. Кукоаровцы об этом не подумали, ну и пострадали.

Оттого-то и дуется наш с тобой папаша!.. Были и у нас кое-какие

неприятности. Но другого характера...

Никэ вопросительно посмотрел на меня, как бы решая: рассказывать или не

рассказывать? Ему, конечно, приятно было демонстрировать передо мною свои

познания сложных сельскохозяйственных проблем. Й одновременно не хотелось

выносить сор из избы: специалисты передовых хозяйств умеют защищать честь

своего совхоза или колхоза.

– Хотели и мы немножко словчить, - усмехнулся Никэ и, чтобы поубавить

вину от этого ловкачества, тут же уточнил: - Но это было давно. Мы сдали на

мясо всех коров, которые не давали более трех тысяч литров молока в год, а

оставили только самых лучших. Удой на каждую фуражную корову резко поднялся,

а общее количество молока сразу же упало. Так что с валом вышла неувязка.

"Как же так?
– злился Шеремет.
– Все ваши коровы дают больше чем по четыре

тысячи литров каждая, а сдаете вы молока намного меньше, чем прежде?! Вы что

же, выливаете его по дороге в район?"

– Ну ж и влетело всем нам, когда секретарь райкома узнал про нашу

хитрую операцию! Чуть было не поплатились партийными билетами. Отчитывал нас

Шеремет, лупил по башке неотразимыми доводами: рабочего, мол, не интересует,

от какой коровы он пьет молоко - от пятитысячницы или от трехтысячницы.

Городу надо, чтобы в магазине всегда были молочные продукты. Неужели вы

этого не понимаете?! Ну, и так далее, - продолжал Никэ, почесывая затылок,

как бы вспомнив этим затылком, как им здорово "влетало".
– Бегал по кабинету

с карандашом и записной книжкой. На ходу делал расчеты. Насчитал сотни тонн

молока, которые район не додаст к концу года по нашей милости. А точнее

сказать, по глупости. "Если хотите прославиться, работайте честно и

по-умному! - внушал он нам уже более спокойным тоном. - Менять

малопродуктивных коров на высокоудойные надо постепенно, одну на одну. В

этом случае количество голов не уменьшится, а сдавать молока вы будете

больше. Через пять-шесть лет у вас останутся только породистые коровы. Ну

вот тогда и ставьте свои рекорды, побеждайте в соревновании всех. Райком

будет это только приветствовать!"

Так выглядела в устах моего брата головомойка, какую учинил Шеремет

руководителям их совхоза.

– Ну что тебе еще сказать?
– продолжал Никэ.
– Были у нас и другие

неприятности. Но это в прошлом. А сейчас и сам Алексей Иосифович, наверное,

позабыл о наших фокусах...

– А вот и нет, не позабыл!.

Я и Никэ окаменели: в тени, у стены фермы, был сам Алексей Иосифович

Шеремет. Дверца "Волги" была распахнута. Секретарь райкома одной ногой