Дорогой гость - полковник Ахмад Сурайя-бек был старым, добрым другом муфтия. Воспоминания о

павших товарищах в борьбе с иноверцами прерывались громкими восклицаниями:

– Мы еще поднимем знамя ислама!

– Мы сплотим мусульман!

Спутник полковника был родом из Кашгара.

– Мухамед окончил Стамбульский университет, - представил его полковник. - Сейчас мы

возвращаемся к нему на родину.
– Простую фразу Сурайя-бек произнес многозначительно и покосился на

Махмуд-бека.

– Мой самый близкий человек... Самый близкий помощник...
– успокоил его муфтий.

Все стало ясно, и полковник почувствовал себя свободно.

Кашгар! Вот чем вызван визит турецких друзей. Кашгар... При упоминании об этом крае муфтий

вздрагивал, щурился и представлял себя во главе мусульманского государства.

Махмуд-бек читал газеты, журналы, присланные из Стамбула, Парижа, Берлина, Варшавы. Печать

склоняла на все лады Кашгар. Там назревали большие события. Туда стремились опытные интриганы,

политиканы и шпионы.

Муфтий жадно ловил каждое слово гостей о Кашгаре. Обсуждал с ними события последних лет.

Англия, Япония, Турция... Они развили бурную деятельность в Синьцзяне. Природные богатства,

сырье, рынок. Близость Индии и Китая. И наконец - хороший плацдарм для нападения на Советский

Союз.

Англия, Япония, Турция... Названия этих стран часто повторялись в затянувшейся беседе. Муфтий

Садретдин-хан был весел и счастлив. Отчаянно махнув рукой, он потянулся к нише, вытащил несколько

толстых книг, потом достал темную бутылку с блестящей рельефной печатью.

– Напиток богов... «Наполеон».

37

Муфтий покрутил бутылку, но не решился открыть и протянул ее Махмуд-беку. Тот, видимо, тоже не

знал, как сорвать золоченую наклейку с пробки.

– Дайте-ка, молодой человек.

Полковник взял бутылку с видом знатока и блеснул знанием французского языка, прочитав на

этикетке:

– «Подлинный коньяк Камю «Наполеон» является воплощением совершенства».

Сам муфтий сделал только осторожный глоток. Пили турки. Они становились все разговорчивей.

– Все наместники в Синьцзяне - чепуха. Там нужен человек, который объединил бы мусульман. -

Сурайя-бек сделал торжественную паузу и произнес: - Это - вы, многоуважаемый муфтий Садретдин-хан.

Старик этого ждал. Он погладил бородку и, прищурившись, возразил приличия ради:

– Большое дело... По плечу ли нам?

– Только вам!
– твердо и окончательно решил полковник.
– Мы можем добавить, - продолжил он, - что

несколько наших людей выехали в Синьцзян.

Муфтий насторожился. Он часто забывал о существовании соперников. Будто почувствовав его

настроение, Сурайя-бек успокоил:

– Но эти люди выполняют свои небольшие задания. Например, из Стамбула отправился

представитель «Общества объединения молодежи Туркестана» доктор Аджетдин Ахмед Делал-бек.

Муфтий опять повеселел:

– Да благословит нас аллах на великие дела, - прошептал он.

Присутствующие повторили:

– Да благословит аллах...

Эти слова прозвучали, как клятва.

Звала дорога. Теперь ясно, что муфтий не откажется от бредовой идеи создания мусульманского

государства в Синьцзяне. Он слишком верит в свои силы, в свой опыт.

Муфтий ходил взбудораженный, встречался и с английским консулом, и с туркменскими курбаши, и со

старейшинами казахских эмигрантов. Он возвращался, начиненный советами и деньгами.

Все чаще Садретдин-хан бросал вопросительные взгляды на своего помощника. Он не хотел

начинать щекотливый разговор. Махмуд-бек понял и сам предложил:

– Если я не в тягость, то буду вас сопровождать в этой нелегкой и опасной дороге.

Муфтий подошел и молча, неумело обнял секретаря. Такое проявление добрых, отцовских чувств

было несвойственно Садретдин-хану. Оба неловко потоптались на месте. Муфтий резко повернулся:

– Я знал, вы преданный человек. Давайте готовиться к отъезду.

– К сожалению, у меня нет паспорта.

– Если не удастся выхлопотать, то я получу визу на вас как на сына, по своему паспорту. А там...