вызывающе смотрит на Илиеша. Глаза его пылают

негодованием.

— Л вот посмел,— спокойно отвечает Илиеш,—

а ты ругайся поменьше... Я зачеркнул... потому что

мы выиграли неправильно...

— Как это неправильно? — запальчиво спраши¬

вает Петрика,— ты что из дурдома сорвался?..

— Неправильно,—твердо повторяет Илиеш.—Вот

скажи, Василика,— обращается он к защитнику ко¬

манды андреевцев,—ты помнишь, когда Флорика

вела мяч, а потом передала Петрике? ..

Василика утвердительно кивает головой.

— Так вот, если бы мяч вел кто-нибудь из маль¬

чиков, ну, например, Георгиеш или Петрика, ты выр¬

вал бы у него мяч?

—- Вырвал бы..

— Ну положим,— вмешивается Петрика,— дудки!

Не вырвал бы...

— Хорошо, но ты изо всех сил постарался бы

вырвать? — продолжает Илиеш.

— Ну конечно!

— Почему ж ты этого не сделал, когда мяч вела

Флорика?

Задумавшись, Василика нерешительно отвечает:

— Да ведь Флорика девчонка... толкнешь ее, а

она ушибется... Девчонки ведь слабые!..

— Да... да... разве можно с девчонкой иг¬

рать! ..— вмешиваются и другие андреевцы.

Илиеш молча оглядывает всех. Потом останавли¬

вает свой взгляд на Санду: ну что, теперь понятно?

Петрика хочет сначала что-то возразить, но потом

машет рукой и отходит. Слышно, как он кому-то го¬

ворит:

—- Видишь, какой он у нас...

Но в голосе его слышится теперь гордость.

ГЛАВА 6

ЧЕТЫРЕ ЗОЛОТЫХ БИЧА

Над Кишиневом спускались сумерки. Закат гас.

Только что небо было багровым, и вот оно стало ро-

зоветь, потом совсем побледнело, обесцветилось.

Люди возвращались с работы. Усталые, сгорб-

лепные, они медленно шли по узкой темнеющей ули¬

це. Проехала крестьянская подвода... «Ча-боала-

ча!»- лениво бормотал крестьянин в барашковой об¬

лезлой кушме. Неторопливо брели волы. Крестьянин

безразлично глядел па дома, столбы, людей.

Подойдя к дому, Петрика быстро юркнул в калит¬

ку, напугал задремавших кур, мимоходом погладил

Гривея и вошел в комнату.

Мать, худая и строгая, сидела за швейной маши¬

ной. Машина монотонно и. быстро стрекотала. Мать

внимательно оглядела Петрику своими большими,

умными глазами и, не переставая работать, сказала:

— Возьми огурцы и кусок селедки... хлеб в буфе¬

те! ..— и снова опустила голову, следя за бегущей

строчкой.

Петрика достал из-за ставни тоненькую книжон¬

ку, раскрыл ее и положил перед собой, развернул бу¬

мажку с селедкой, взял ломтик хлеба и стал есть и

одновременно читать. Он жадно. проглатывал страни¬

цу за страницей 85-го выпуска «Необыкновенных при¬

ключений Джузеппе Гарибальди».

Сумерки все обильней вливались в окно. Но мать

не зажигала лампы. Нужно было экономить керосин.

Низко опустив к шитью свои близорукие глаза, она

продолжала работать. А Петрика уже еле-еле разоб-

рал мелкий шрифт, но напрягал глаза, спеша узнать,

вырвался ли Гарибальди из вражеского окружения.

Дверь тихо отворилась. Вошел отец. Высокий,

худой, сутулый, он устало опустился на стул. Мать

на мгновенье остановила на нем свой внимательный

взгляд.

— Поешь, — мягко сказала она.

Отец словно не слышал ее слов. Дыханье со сви¬

стом вырывалось из его груди. Просидев некоторое

время молча, он заговорил тихим, хриплым голосом:

— Опять ничего... Обошел несколько фабрик и

мастерских... Наконец, чуть было не повезло...

Хотели взять на табачную фабрику... А я, как на зло,

закашлялся... Наверно, из-за табачной пыли... Ну,

и сразу отказали... Черт побери... И нужно же бы¬

ло мне закашляться... Уж как я их про. . .о. . .о...

Но тут он сильно закашлялся. Кашлял он долго,

натужно. Все его худое, высокое тело содрогалось.

Мать перестала строчить и сидела, опустив голову.

Наконец он успокоился.

— Поешь, Янку, ты же проголодался...

Петрика отложил недоеденный огурец и незамет¬