Огонек вспыхнул ярче. Все вокруг замерцало, то тут, то там начали сверкать разноцветные камни: голубые, зеленые, алые. Топаз, изумруд, рубин! Казалось, они перемигиваются с их светлячком и подают друг другу какие-то таинственные сигналы.

– Целая сокровищница!
– вскрикнул Ветер.

На своем веку он облетал немало ювелирных

лавок, мастерских, музеев, но то, что там было под стеклом, здесь сверкало прямо из скал!

– Нич-чего себе!
– сказала изумленная Светка.
– Вот это клад!

А между тем становилось все холодней, из глубины дышало сыростью. Но светлячок такой же, как в пещере бабочек, видно, точно знал, куда ведет друзей.

– Похоже, все светлячки, и морские, и лесные друзья, и родственники, - предположил своим мудрым компьютером Моторыч.

– Может, и нас за родственников принимают, поэтому и ведут, - вздохнуло Облако, у которого в боку задремал выпавший из банки светлячок.

– А мы и есть родственники! Все-таки за светом идем. Правда, Светик, Светлячок?
– обратился к Светке Ветер.

И светлячок вспыхнул еще ярче.

Но впереди было очень темно. Кот вдруг проворчал:

– Под лапы кто-то нашвырял костей и углей...

«Может, когда-то жгли костер?» - поеживаясь, подумала Светка.

А Светлячок, будто отвечая на вопрос, поплыл вдоль стены, на которой сквозь сухой мох пробивались занятные рисунки: задирали огромные бивни мамонты, скакали приземистые лошади, а за ними, держа луки, бежали люди в лохматых шкурах.

– Ха! Попали в первобытный мир!
– ахнула Светка, отряхивая джинсы, а Ветер с усмешкой протянул:

— Мрачновато жили предки - Мусор, косточки, объедки...

– Ни веселья, ни улыбки, - вздохнуло Облако.

– Ни одной заметной рыбки, - хмыкнул кот.

«Жили среди такого богатства, а дикари дикарями, - подумал он.
– Не могли на свет выбраться, рыбки наловить». Но был яе прав.

Светка подняла за хвост из-под ног объеденный когда-то рыбий скелет, покачала перед носом Моторыча и вдруг весело крикнула:

– Да ты смотри, сколько рыбы!

Вдоль стены поднимались ступени. Над нижней ступенькой на стене была изображена одна рыба, а напротив нее - рука с одним поднятым пальцем.

Над второй - две рыбы и на руке - два пальца, над третьей - три! И рядом, высоко поднимая ноги, с отличной прыгучестью, бежали вверх человечки!

– Да это первобытная школа!
– засмеялась Светка.
– Вон четвертая ступенька - и четыре рыбы, а дальше...

Светлячок, как ученик, торопящийся обрадовать учительницу хорошим ответом, помигал ровно пять раз!

– Правильно!
– крикнула Светка, будто учительница, обрадованная ответом ученика.
– Пять рыб, пять пальцев, пять ступенек!

И, вскинув вверх голову, она рассмеялась: прямо над ней голубел кусочек неба.

– Вот здорово!
– сообразила Светка.
– Это же первобытный учебник, - она прикоснулась к стене.
– Выучил, поднялся цо ступенькам, пробился к свету!

– И стал человеком, - подытожил кот, и мигнул светлячок.

– Человеком и космонавтом!
– выкрикнул Ветер.
– Небо, звезды, космос! Лети!

Светлячок, мигнув на прощание, вылетел наверх. Одолев все ступени первобытной школы, Светка и Моторыч поднялись за ним. Только Облако с трудом протискивалось сквозь отверстие в вершине скалы. При нем были кое-какие вещи, и Ветер усердно подталкивал его. Наконец участники экспедиции собрались на аккуратной площадке с пушистой старой елью и крепким невысоким пеньком, и перед ними возник могучий утес, к которому тут же стал внимательно приглядываться недоверчивый Моторыч. Старый моряк посмотрел налево - утес возвышался, как парус, над сверкавшей в долине красавицей рекой. Он взглянул направо - вокруг утеса поигрывали крепкой зеленой мускулатурой богатыри кедры.

Кот поднял глаза к небу - в нем уже начали загораться такие яркие звезды, словно только что кто-то забросил в наступающую синеву сверкающие камни.

И Моторыч сказал:

– Тот самый! Настоящий легендарный утес!

Светка озорно прыгнула на пень и прокричала:

– Появись-ка, Жень!

А прискакавший Борька заверещал:

– Женьшень, женьшень.

Но под елью закачался только маленький чахлый кустик, Ветер печально вздохнул: засох... И тут Светка-начальница распорядилась:

– Ну-ка, Моторыч, давай свою добрую бутылку!

– Она только добрая, - напомнил Моторыч.

– Раз добрая, значит, живая!
– уверенно сказала Светка.

Она сломила в стороне суховатую ветку багульника, сунула в бутылку, которую уже открыл исполнительный кот, и через несколько секунд на ветке начал раскрываться нежный фиолетовый цветок.

– Живет!
– обрадовался Моторыч и вылил всю живую воду под маленький сухой корешок.

И Ветер ахнул:

– Женьшень! Отличный женьшень!