летай — пять хвостов остается в резерве.

Друзья устроились в самом углу, под нарами. Вагон

рвануло, сильно толкнуло назад, лязгнули буфера. По-

езд медленно набирал скорость.

Знаур толкнул в бок Костю:

™ Едем, Коста!

157

— Ага, едем...

— Ей бог, наш дело хороший!— радостно прошептал

Ахметка.

Тот же здоровый парень, что раздавал селедку (он,

видно, был в вагоне за старшего), на какой-то малень-

кой остановке принес в вагон охапку сена.

— А ну, кто там,— обратился он к лежащим на на-

рах.— Гибитов, Кастуев, давайте, за . мной, еще сена

трЬшки принесем. Гарни постельки дробим...

Дальше ехать было совсем хорошо — лежали на ду-

шистом сене.

На душе легко: в вагоне никого из начальников нет,

значит, нечего страшиться расспросов и допросов.

На станции Прохладной в дверь заглянул кто-то с

фонарем, в очках.

— Здесь нет отставших, товарищи!?

— Нету, товарищ помначэшелона! — прогремел го-

лос старшего.

Знаур посмотрел на помначэшелона. Сомненья нет:

это не кто иной, как очкастый завдел Христиановского

окружкома РКСМ. «Не выдаст»,— подумал Знаур, за-

сыпая.

Чуть свет прибыли в Минеральные Воды, и старший

по вагону (звали его Арсентием Плахой) снова раздавал

все ту же астраханскую селедку и тот же черный лип-

кий хлеб.

— Закусим, хлопцы, чтобы дома не журились,— го-

ворил он,— приедем в часть, там будет гарна кухня и

гречнева каша з маслом.

Поезд долго маневрировал. На первом главном пути,

где останавливались скорые пассажирские поезда, стоял

товарный эшелон. На одном из вагонов надпись: «Мо-

сква, председателю Совнаркома В. И. Ленину. Хлеб для

голодающих детей столицы от крестьян Георгиевского

отдела Терской области».

По перрону разгуливали какие-то подвыпившие ще-

голи. Один из них, в черной поддевке и в сапогах гар-

мошкой, заковыристо наигрывал на разукрашенной пер-

ламутром гитаре и пел тоненько:

Ах, шарабан мой американский,

А я мальчик д 'атаманский.,,

158

— Видать, они не очень-то голодуют,—заметил Кос-

тя.— И когда только буржуи перестанут самогонку

жрать...

— Скоро всех побьем!—заверил Ахметка.

— Ты много их побил, буржуев,—насмешливо спро-

сил длинноногий парень с верхних нар.

— Не ругайтесь, хлопцы,— примирительно сказал

старший.— Приедем на позицию — всем хватит...

Большинство ребят в вагоне были из Заманкульской

ячейки РКСМ, рослые, со смуглыми загорелыми ли-

цами.

В вагон пришел очкастый — помощник начальника

эшелона. > •

— Товарищи,— сказал он, сев на пустой ящик.— Ко-

миссар эшелона товарищ Слесарев приказал мне сде-

лать вам доклад, согласно плану...

Молодые бойцы окружили докладчика. Стало

тихо.

— Много говорить не буду,— продолжал он.— Про-

вокаторы пустили слух, что наша пролетарская осетин-

ская бригада погибла под станицей Бургустанской. Вы,

истинные сыны революционной Осетии, не дрогнули от

этой страшной вести и пошли на фронт.

Бригада наша не погибла! Она сражается. Расскажу

вам об одном кровопролитном бое. Он произошел утром

16 сентября...

И все услышали правду о событиях под станицей

Бургустанской.

Осетинская нацбригада вела тяжелые бои. Шестнад-

цатого в четыре часа началась очередная атака. Вто-

рой батальон под командованием Огурцова должен был

занять центр станицы, где стояла церковь. В составе

батальона действовала Заманкульская рота РКСМ. Она

принимала на себя главный удар. В передних рядах на-

ходился восемнадцатилетний политрук, комсомолец

Петр Икати. Когда бывалый партизанский командир Се-

мен Цебоев скомандовал: «В атаку, орлы!» и цепь ро-

ты — сто молодых бойцов — дружно поднялась, политрук

Икати выбежал вперед. Он взмахнул наганом и крик-

нул: «Даешь Бургустан! Да здравствует советская рес-