– Ладно, попробуем.

На обрюзгшем лице дрогнули веки, рука метнулась к

кобуре, но, нащупав пустоту, бессильно опустилась. Капитан принял

сидячее положение и злобно прошипел:

– Вы за это ответите. Нападение на сотрудника

гозбезопасности карается...

– Где рыбаки?
– меня абсолютно не волновали его

угрозы.

– Какие ещё рыбаки, вашу мать?

– Полтора года назад задержали людей. Одеты

странно, говорят непонятно. Есть сведения, что их отправили в

психушку.

– Я не в курсе. На этой должности всего полгода.

– Кто в курсе?

– Не зна...- он захрипел, делая тщетные попытки

оторвать пальцы Нарейсы, впившиеся когтями в горло.

– Кто в курсе?
– повторил я вопрос.

– Максимов, мой зам.

– Где он?

– В Капитолово уехал.

– Карта области есть?

– В кабинете, в сейфе.

– Сейф закрыт?

– На, подавись, - на полу звякнула связка ключей, -

но вас всё равно...- договорить не дали хрустнувшие шейные

позвонки.

– Сволочной человечишка, - Нарейса брезгливо

вытерла пальцы о китель покойника.
– Какие у нас планы?

– Забрать карту, выбрать направление и двигать

отсюда на своих двоих.

– Заманчивое предложение, - она задумчиво

посмотрела мне в глаза.
– Есть ещё какие-то проблемы?

– Отсутствует аналог Спирали Миров и

соответственно аналог Умника — не с кем посоветоваться. Вот

такие скверные дела, моя дорогая.

За стеной послышался топот сапог и торопливый стук

по жестяной оббивке:

– Товарищ капитан, товарищ капитан, беда

приключилася.

Я открыл дверь и рывком втянул в комнату нарушителя

тишины:

– О, какие люди к нам пожаловали. Никак сам

Митяй? Что случилось, дорогой?

– Петруха помер, - выдавили трясущиеся губы,

панический страх исказил лицо рядового, едва он разглядел моё

лицо.
– Я не виноват...нас заставили...

– А, так это твой дружок там лежит, с которым вы

меня усердно «воспитывали»?

– Я не виноват...- он тоненько взвизгнул и заскулил

побитой собакой.

– Извини мужик, но сегодня не ваш день, - я хлопнул

ладонью по его груди в районе солнечного сплетения.

Тело Митяя замерло, лишь безумный взгляд какое-

то время жил, пока фигура не перестала источать серую дымку.

– Что ты сделал?
– Нарейса с любопытством

осмотрела окостеневшее подобие человека.

– Отпустил душу на волю и она растворилась в

окружающем пространстве.

– То есть...

– Его нет и не будет нигде и никогда.

– Научишь меня?

– Научу, а сейчас уходим - у гэбистов началось

нездоровое шевеление.

После посещения кабинета Решетова решили

вернуться в исходную точку — Капитолово. Требовалось

встретиться с товарищем Максимовым для детального уточнения

маршрута — не хотелось слепыми котятами тыкаться в разные

стороны.

У сельсовета нас ожидал «Фольксваген»,

прицепленный толстой верёвкой к «газику». Из открытой двери

милицейской машины доносился мощный молодецкий храп. Мы

заглянули в окно кабинета участкового и увидели идиллическую

картину — слабый свет керосиновой лампы освещал стол с

нехитрой закусью, два стакана, бутылку и офицеров, неспешно

ведущих беседу.

– Кузьмич, наливай на палец, ещё раз отметим

удачную находку, - Максимов выдохнул изрядный клуб дыма,

придавливая догоревшую папиросу, - Чёрт, на сигары что ли

перейти? Не могу одной накуриться, быстро кончается.

– Лучше уж самосад. Я как-то пробовал этой

хреновиной затянуться, чуть сознание не потерял.

– Да кто же ею затягивается, чудак-человек.

Набрал в рот дым и выдыхай, а ты поди как козью ножку тянул.

Тонко звякнуло стекло, поплыл крепкий сивушный

запах. Швед крякнул и занюхал самогонку куском хлеба:

– Как тебе авто, Вася?

– Шикарно, нет слов. Чуток кузов подрихтовать,

покрасить и хоть на ВДНХ.

– Не поймут-с однако.

– Не поймут, а жаль. Пётр Алексеич, скорее всего,