Карта заполняет экран.

— Уменьшить, — Командую я и наблюдаю за тем, как карта расширяется, показывая все

регионы. Я никогда не осознавала, насколько Процесс больше чем Лендинг, хотя людей здесь

живет в два раза меньше. Парламент всегда относился к жителям Лендинга, как к чему-то

негодному, так что я даже не знаю, почему меня так удивило их решение о создании концлагеря.

Я начинаю с пахотных земель. Приближая каждый участок земли, пытаясь разглядеть, нет

ли где-нибудь огороженной территории, но карта показывает одни поля. Для строительства базы

парламенту пришлось бы уничтожить большинство полей, но на это у них на это времени. Бизнес

Парк не показывает ничего интересного: только башни троицы и магазины Дистрикта. А больше

мест нет, не могут же они спуститься под землю. Опять же, это потребовало бы много работы,

тогда как времени у них мало.

В Процессе оказывается та же ситуация, и я уже собираюсь закрыть карту, когда мне на

глаза попадается кое-что за пределами города. Там нет никаких детальных описаний, но сразу за

чертой города, за Процесс-парком, стоит один единственный символ — планолет. Я никогда не

летала, поэтому ни разу не была в аэропорту, и все время забываю о его существовании. В первую

очередь он используется в деловых целях, и его окружают земли, изолированные от

потенциальных наблюдателей. Единственная проблема — я не знаю размер территорий. Я тянусь к

планшету, но понимаю, что забыла его внизу, тогда открываю ящик стола, чтобы найти что-нибудь

другое, и краем глаза замечаю две вещи. Не могу поверить, что я почти их забыла: выкидной

ядовитый нож, который дала мне мама, и золотая универсальная ключ-карта. Я с облегчением

выдыхаю, чувствуя себя немного лучше, зная, что у меня есть кое-что от обоих родителей. Я кладу

вещи в правый ботинок и слышу, как открывается, а затем закрывается входная дверь. Я выбегаю

из комнаты, желая увидеть, кто вернулся, и какие новости с собой принес.

В прихожей стоит Гретхен, держа в руках два ящика.

— Если ты хорошо себя чувствуешь, можешь мне немного помочь?

— О, конечно, да, — говорю я и спрыгиваю со ступенек, чтобы взять у нее один из

чемоданов. — Что это?

— Ты сказала, что надо оружие, вот я и принесла все, что смогла. Куда ты хочешь это

поставить?

Я киваю в сторону лифта и жду, когда Гретхен зайдет внутрь, на ее лице появляется

удивление. Она ни разу не спускалась в наш спортзал. Папино распоряжение. Думаю, сегодня

можно сделать исключение.

Как только дверь открывается, включается свет, озаряющий наше новейшее оборудование и

спортзал, в котором прошла ни одна тяжелая тренировка. Я не была здесь несколько недель. Видя,

как у Гретхен падает челюсть, я понимаю, насколько восхитителен этот зал, и как мне повезло

здесь тренироваться. Я киваю своей подруге, чтобы она положила чемодан на полку с оружием, и

начинаю уже возвращаться к двери, когда Гретхен восклицает:

— Можно я… то есть, ты не против, если я… что-нибудь попробую?

Мне не удается сдержать улыбку. Несмотря на все, что сейчас происходит, она все та же

Гретхен. Прямо сейчас, когда мне так недостает уверенности во всем, что сейчас происходит, такое

облегчение знать, что что-то остается неизменным.

— Конечно, — отвечаю я и прислоняюсь к стене, пока она берет с полки оружие: выкидной

нож, изменяющийся в размере, несколько разных пистолетов и гранату, которая при переключении

изменяет свою функцию.

Внезапно мы обе улыбаемся, радуясь впервые за сегодняшний день, но все счастье

испаряется, когда мы возвращаемся наверх и видим сидящего с мрачным лицом Ло.

— Это будет не просто, — произносит он, постукивая пальцами. — Может, даже

невозможно. База представляет собой металлическую конструкцию, которая скорее похожа на

клетку, чем на здание. Они контролируют ее снаружи, а место такое, что хуже и быть не может.

Никогда не догадаетесь.

— Аэропорт, — говорю я. — Знаю. Но это не важно. Мы должны туда попасть, и наше

время стремительно истекает.