введу неверный код, меня могут закрыть.

Из дальней левой клетки доносится мягкий голос, он настолько тихий, что я едва слышу.

— Что вы сказали? — спрашиваю я, подходя ближе. — Я вас не слышу.

Я направляю к клетке фонарик и тут же отступаю назад, тяжело падая на землю.

— Нет. Как такое вообще возможно…?

— Я сказала: «Попробуй « Свобода», — говорит Сибил твердым голосом и с высоко

поднятой головой. Даже сейчас она ведет себя, как оперативник, словно ее работа никогда не

заканчивается.

— Сибил. Вы последняя, кого я ожидала здесь увидеть.

Как мне кажется, она пожимает плечами, на большее у нее не хватает сил.

— Что я могу сказать? Мною овладело любопытство. — Прежде чем ей удается

продолжить, она начинает сильно кашлять. — По всему офису стояло слишком много ксилемы. Я

всего лишь хотела посмотреть… Какая ирония, не правда ли?

Я поднимаю бровь. Эти слова определенно не принадлежат Сибил, которую я знаю. Я

собираюсь задать ей больше вопросов, но над нами раздается шум, и мои глаза перебегают к лучу

света, исходящему с лестницы.

Кто-то идет, а значит, с Гретхен что-то произошло.

Я выключаю фонарик, обхожу клетку и прячусь между ней и стеной, сосредотачиваясь на

дыхании. Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдаю, коротко и мягко, надеясь сидеть так тихо и

неподвижно, как только возможно.

Распахивается дверь, и из ближайших к ней клеток раздаются пронзительные крики, словно

этих людей уже пытают. Он медленно и спокойно идет по комнате, светя перед собой фонариком.

Кто бы то ни был, он получает от этого удовольствие: я могу определить это по его легкому

сердцебиению и надменному шагу. Я изо всех сил стараюсь на него не наброситься. Дверь

открыта, и я боюсь, что кто-нибудь может услышать его крик.

Он с шумом идет вдоль клеток, проводя по ним каким-то предметом, заполняющим воздух

глухим стуком. Я стискиваю зубы и сильнее прижимаюсь к клетке, надеясь не причинить кому-

нибудь боль. Я понимаю, что если мне не удастся сдержать себя в руках, я просто наброшусь на

этого извращенца. Он доходит до последней клетки, разворачивается и шагает обратно с той же

беззаботностью. Я слышу, как он заходит под лестницу и включает монитор. Это плохо.

— Какого…? — Выпаливает он.

И тут я понимаю, что на экране до сих пор горит окно безопасности, запрашивающее

пароль, и, должно быть, этот парень знает, что только кто-нибудь из руководства оперативников

или член парламента мог получить доступ к этому разделу. Я колеблюсь, не зная, что делать, но

затем стремительно рвусь вперед, как раз когда он собирается подняться по лестнице. Охранник

резко оборачивается, но мои рефлексы острее, и я быстрее. Я подпрыгиваю и ударяю его в лицо,

но для такого большого парня этого недостаточно. Я отступаю, чтобы снова его ударить, и вдруг

во мне загорается искра, и уже в следующее мгновение я стою над ним, пока тепло заполняет все

мое тело. Я останавливаюсь, мое сердце начинает биться сильнее, когда я понимаю, что только что

сделала… Лишение, я убила его.

Слезы вырываются быстрее, чем мне удается их остановить. Я только что убила человека

оружием, которое Древние использовали против нас. Я чувствую себя ужасно. Как же мне плохо.

— Ари, код! — кричит Сибил.

Я тяжело сглатываю, заставляя себя выкинуть из головы то, что я только что сделала.

Вспомню об этом потом, если, конечно, переживу этот день.

Монитор все еще горит, показывая окно безопасности, но мне на глаза попадается кое-что

другое. Внезапно меня пронзает страх. На экране ведется обратный отсчет, а это значит, чтобы

парламент не запланировал, оно скоро начнется. Я мысленно произношу молитву и печатаю «С-В-

О-Б-О-Д-А». Все двери открываются, и все одновременно стараются вырваться наружу, из-за чего

дети и пожилые начинают кричать.

— Остановитесь! — выкрикиваю я. — Вам нужны ампулы. Подождите, не толкайтесь, —

Прошу я, пока меня окружает толпа людей. — Подождите! У меня есть кое-что, что остановит