Василий Денщиков! Ну, конечно! Петр Петрович счастливо фыркнул.

– С меня хватит! – захлопала Марианна в ладоши. – Перерыв! Иди-ка, Моника, в коридор, походи там и подумай: кто ты все-таки – девушка или гиппопотам?

Узкая улочка, тянущаяся вдоль мелкой речушки, дремала в полуденном зное. Пока следователь шел, внимательно вглядываясь в выцветшие от времени таблички с номерами домов, он не встретил ни одного человека. Из других живых существ ему попался разве что кудлатый пес, – развалившись прямо посреди пыльной дорожки, он лениво щурился, пытаясь угадать, что станет делать путник, – обойдет его справа, по кустам крапивы, или слева, по насыпанной горкой щебенке. Петр Петрович перешагнул через пса, и тот удовлетворенно закрыл глаза. Да еще две раскормленные утки, суетливо переваливаясь, быстро доковыляли до реки, с нетерпением плюхнулись в воду и чинно поплыли.

Следователь проводил птиц рассеянным взглядом: вот и он так же, как эти утки, набрав темп, плюхнулся в расследование, а сейчас чинно плыл, растеряв былую прыть. Он проявил бешеную активность, но, поскольку убийца по-прежнему разгуливал на свободе, она оказалась неэффективной. Отработка перемещений посетителей бара не принесла желаемого результата. Клуб, обычно битком набитый, в ту ночь из-за непогоды пустовал. Кроме Светланы, в заведении находилось всего восемь человек – двое коротали время в баре, двое танцевали, а четверо играли в бильярд. Все они пришли в клуб раньше Светланы, а ушли позже, после ливня.

С Глебом Соловьевым поговорить не удалось, поскольку того дома не оказалось, но, если верить его соседу по квартире, у парня имелось алиби. Между следствием и Василием Денщиковым по-прежнему стояла стена из врачей. Оставалась Надежда Переверзева…

Нужная табличка, ржавая, под номером восемнадцать, обнаружилась на ветхом заборе, не знавшем краски. Петр Петрович дернул калитку. Она оказалась не заперта. Бочком – калитка открывалась наполовину – следователь протиснулся в заросший бурьяном двор. Тенистый участок, засаженный деревьями, не имел ни одной заасфальтированной или выложенной камнями тропинки, и земля, лишенная солнца, не торопилась расставаться со следами недавнего ливня. В саду царила влажная прохлада.

Маленькие мальчик и девочка сидели на корточках возле старой детской металлической ванны, наполненной водой, и завороженно следили за плавающим в ней корабликом. Еще две девочки постарше, на первый взгляд совершенно одинаковые, а на второй взгляд все-таки в чем-то разные, расположившись на расстеленном на траве одеяле, укладывали кукол спать.

В загоне, огороженном сеткой, истерично забегали куры. Петух, предупреждающе выпятив грудь колесом, нервно зашагал вдоль сетки, высоко поднимая лапы.

Кареглазая женщина неопределенного возраста, с бескровными губами и бледной кожей, развешивала на протянутой между деревьями веревке белье. Она оторвалась от своего занятия и с испугом воззрилась на вошедшего.

– Вы, наверное, насчет Светланки? – Женщина вытерла руки о подол застиранного халата и нервно затеребила пуговицу.

– Вы имеете в виду девушку, убитую в парке?

– Ну да… Светлану Миловидову. Мою подругу… с детства… Соседка по телевизору увидела… и мне сообщила…

Она говорила с трудом, делая бесконечные длинные паузы. Договорив, вздохнула с облегчением, как человек, сбросивший тяжелую ношу, и неуверенно махнула в сторону облезлого деревянного строения.

– Мы можем пройти в дом.

Покосившаяся хибара с закрытыми ставнями, когда-то голубая, а сейчас грязно-серого цвета, выглядела так, словно собиралась рухнуть, – если не сегодня, так завтра.

– С вашего позволения я лучше присяду вон на ту скамеечку, чтобы насладиться природой, – следователь указал на широкую доску, водруженную на кирпичи, – и послушаю историю вашего знакомства со Светланой Миловидовой.

Надежда покорно кивнула и принялась за рассказ. Говорила она тихо, и речь ее, лишенная эмоций, усыпляла. Лишь однажды монотонный голос зазвучал изумленно, – когда следователь спросил:

– Вы не знаете, откуда у вашей подруги взялся дорогой перстень с русалкой? – Надежда выглядела удивленной, и следователь пояснил: – Золотая русалка, усыпанная драгоценными камнями.

– Золотая русалка? – вскричала Надежда. – Усыпанная драгоценными камнями? Вы что-то путаете! Света не имела ни одного дорогого украшения! И вообще предпочитала бижутерию, может быть, как раз потому, что не располагала возможностью покупать драгоценности.

Надежда задрожала. Разговор давался ей с трудом.

– Может, все-таки пойдем в дом, попьем чаю? – спросила она голосом человека, мечтающего получить отрицательный ответ.

– Ни в коем случае! Мне здесь хорошо, сижу в прохладе, детишками вашими любуюсь.

– Ребятишки, к счастью, послушные, а то не знаю, как одна с ними управилась бы. Муж мечтал о сыне, а у нас одни дочки рождались. Вот он и ушел… Но я на бывшего не в обиде. Без него спокойнее, а алименты он платит исправно. И дом нам оставил, – она с гордостью оглядела хибару. – Птицу выращиваю, фрукты возле пляжа продаю, отдыхающих на постой пускаю.