;

и женщины в белых платочках переходили по кирпичам лужу у ворот.

Далеко впереди, у выезда на Ленинградское шоссе, сигналила желтая

мигалка. Ничего зеленого не светило.

И хотя Юра стоя у автобусной остановки, последней перед метро, у

которой они даже не притормаживали, напряженно вглядывался в те

пятьдесят метров, которые оставались до поворота, ожидая, что оттуда

выскочит зеленый огонек, и оборачивался на шум каждого мотора,

приближавшийся сзади (хотя вероятность того, что свободное такси пойдет

от метро, равнялась нулю), из-за того, что он понимал, что стоит здесь со-

вершенно напрасно, он почувствовал, что беспокойство, которое владело им

сегодня весь день, уходит. Он подумал, что в общем-то ожидал от разговора

с шефом большего, хотя сам факт того, что сиятельный Жук вспомнил о

жалком мэнээсе и удостоил его беседой, кое-что значит. Он понял, что весь

день — с того момента, как секретарша сказала, что Викентий Борисович

назначил ему аудиенцию, и до той минуты, когда Жук протянул ему руку,

весь день он томился предчувствием какой-то радости.

Ну, например: «Знаете что? — скажет Жук. — Надоели вам эти спектры,

я чувствую. Потому что все это — крохоборство и мартышкин труд, а

никакая не наука. Есть у меня для вас тема интересная и срочная. Её можно

(точнее — нужно) сделать за полгода. В случае успеха кандидатская

обеспечена. Заказ особый, поэтому оборудование будете иметь какое

пожелаете». Мэнээс млеет от восторга, но, стремясь сохранить остатки

достоинства, лепечет, что ему жалко расставаться с любимым

спектроскопом, но он, конечно, согласен, если так нужно.

Но это еще не предел мечтаний. «Знаете что? — может сказать все тот

же маг и благодетель. — Молодому специалисту нужно расширять

кругозор, а не забиваться с пеленок в узкую щель, именуемую научной

темой. Как вы смотрите на то, чтобы съездить на пару лет, скажем, в

Англию или в ФРГ? Ваши способности ученого не вызывают у нас

сомнений, язык (ах да, немецкий— значит, к немцам) вы знаете в

достаточной степени, с моральной стороны характеризуетесь поло-

жительно. К тому же на политзанятиях ведете себя активно. Не благодарите

меня. Вы же знаете мой принцип: учитель должен раствориться в ученике».

Ну, это уже явный перебор. Ни в ком Жук растворяться не будет. Да и

одного выступления на семинаре по «Материализму и эмпириокритицизму»

для такой блестящей характеристики недостаточно. А что касается научных

способностей, то скажите, пожалуйста, у кого их нет? Сейчас от научного

работника требуется такой мизер, что им может быть любой, кроме

откровенных дебилов. И почему государство должно тратить дефицитную

валюту именно на него — Ю. Васильева? Поумнее, что ли, никого не

найдут? Так что бог с ней, с заграницей, неплохо было бы, если бы Жук

предложил хоть какой-нибудь наш симпозиум по специальности.

Но ведь нужно будет куда-то ехать. Скорее всего симпозиум

организуют в каком-нибудь Занюханске, и Наташка, конечно, сразу

выдвинет возражения: «Я не хочу оставаться одна. Кто мне будет

помогать? Или ты хочешь, чтобы я с Обратно бегала по магазинам?»

Симпозиум накроется. А было бы совсем неплохо попасть на какую-нибудь

такую толковищу в Ленинград.

Прошлой осенью, еще до рождения Обратно, Юра был в командировке

в Ленинграде. Тогда он только получил спектроскоп и не знал, как к нему

подступиться, а в Ленинграде на таких уже работали вовсю. На одном

ленинградском заводе Юру прикрепили к тихому и добросовестному Васе,

и этот Вася десять дней без выходных вдалбливал в него методику. На

одиннадцатый Юра сказал: «Писец! Дальше сам разберусь. Надо выпить за

трудовые успехи».

Вася был не против, но сказал, что уже назначил свидание с женой, а

позвонить ей на работу нельзя — не зовут. Поэтому заведение выбрали

недалеко от того места, где они должны были встретиться.

Было это у черта на куличках; заведение весьма посредственное. Но до