– Я поняла, - кивнула Алька звездочёту и принялась объяснять всё Андрею на случай, если он не догадался. Покончив с объяснениями, сокрушённо вздохнула: - И даже если Артур экзамен сдаст и станет учеником Школы - это ничего не значит, да? Не значит, что он под власть Ники-Дискордии не попадёт. Ведь те трое, из-за которых сломался Лабиринт, тоже учениками были...

– Когда-то - были, - подтвердил звездочёт.

Немного помолчав, Алька села вдруг на пол и потянула за собой Андрея, как будто они были у неё или у него дома и собирались поболтать. Только здесь, в этой комнате сели они напротив Максимилиана - и разговаривать Алька собиралась с ним. Может, стоило бы повременить, ведь "сегодня" не обязательно означало, что Ника-Дискордия вернётся через часы - возможно, и через минуты. Но некоторые вопросы промедления не терпят.

– Максимилиан, почему Ника-Дискордия Мастера вечно умирающим назвала? Разве так бывает?

– Она насмехалась, Алиса. Правильнее сказать, что он... болен. Он теряет силы оттого, что многие ученики, как, например, эти трое, вырастая, забывают всё, чему научились тут.

– Подождите, - замотала головой Алька.
– Болезнь - это значит боль. И Нике-Дискордии вы сказали, что Мастер выбрал страдание... Но в легенде, которую мы от Артура узнали, а он - от вас, всё наоборот было! Там говорилось, Мастер прогнал из своей души боль, которая разрушала его!

Максимилиан тоже понимал, что время для долгих бесед неподходящее. Но терпеливо продолжил объяснять. Почему-то ему казалось важным растолковать этой чересчур любопытной девочке и её другу всё, что им неясно. Важным - или единственно возможным. Единственным, что он может сейчас сделать. Ведь Ника-Дискордия права: звездочёты бессильны без своих учеников. Без учеников не будет ни Школы, ни Лабиринта. Всё потеряет смысл. Останется одно - подчиниться разрушению.

– Мастер прогнал собственную боль, Алиса. Превозмог её, вызвал в себе свет радости, чтобы дарить его другим. И этот свет воплотился в Лабиринт Выходов, выходов из бессветия. Но после того как Мастер лишился собственной боли и отдал всю радость, которая могла бы его защитить, он стал чувствовать чужие страдания. Страдания людей, живущих в бессветии. Тех, кто разрушает и кого разрушают.

Слова Максимилиана звучали медленно и тяжело. Слушая его, Алька хмурилось, а Андрей чувствовал, как в груди и в животе становится холодно. Похоже, звездочёт отчаялся - и отчаяние ощутимо заполнило весь зал.

– Что такое "жизнь в бессветии", Максимилиан?
– у Альки предательски дрогнул голос.

Андрей изумлённо глянул на неё - но нет, глаза у неё были сухие. Чтобы Алька разревелась - да быть такого не может! В последний раз случалось, наверное, когда её ещё в коляске возили. А с тех пор - никогда. Руку сломала, и то не ревела.

– Это такая жизнь, Алиса, когда ради собственного благополучия не жалеют чужого. В бессветии сердца гаснут - иногда тихо и незаметно, так, что люди этого и не чувствуют. Но Мастер чувствует угасание каждого сердца...

– И ему больно?

– Это путь, который он выбрал.
– Звездочёт заставил себя улыбнуться. Но улыбка получилась невесёлая.
– Это тоже страдание, Алиса, но уже не такое, которое разъедало душу Мастера, когда он ещё был просто поэтом. Оно порождено не Зверем разрушения. Потому что творение Мастера, Лабиринт, живёт, и многие ученики Школы помнят здешние уроки. Жаль, что не все. И теперь...
– Максимилиан замолчал.

Алька опустила голову и уставилась в пол. Потом, наоборот, подняла глаза к прозрачному куполу, заменявшему потолок зала. По небу плыли клочья облаков, солнце то скрывалось за ними, то вновь показывалось, свет и тени скользили по комнате. Этот меняющийся узор, казалось, сродни подвижным барельефам на стенах школы.

Оторвав взгляд от неба, Алька снова посмотрела на звездочёта. Её ладони сжались в кулаки - Андрею этот жест был прекрасно знаком.

– Должен быть какой-то выход, - сказала она спокойным - даже слишком спокойным голосом.
– Не зря же тут Лабиринт Выходов.

– Сам по себе любой выход мало значит... Выход - это возможность. Путь, который может привести к свету жизни. А может и не привести. Всё зависит от того, кто идёт - или не идёт - по нему. Слышали слова Ники-Дискордии о свободной воле? Мы не решаем за людей, как им стать счастливыми и сделать счастливыми других. Только показываем возможность. Иначе мы не были бы те, кто мы есть.

"Не честно, - думал Максимилиан, произнося эти слова.
– Я взваливаю на них чересчур много. Говорю одно, а делаю... почти что другое. Почти не оставляю им выбора..."

– Последний вопрос.
– Алька поднялась с пола и зашагала вокруг стола. Долго сидеть без движения она не любила.
– Почему Ника-Дискордия не войдёт в Башню, где живёт Мастер? Почему в здешнем мире ей невыносимо находиться?

– Она - разрушение, поэтому хочет разрушить и саму себя. Её тянет раствориться в душе Мастера. Но для Мастера это стало бы спасением от его нынешней боли. Такой поступок слишком похож на жертву ради другого человека, на самопожертвование. Нике-Дискордии это чуждо. Поэтому она словно между двух огней, возвращение в душу Мастера и притягивает её, и отталкивает. Думаю, когда она попала сюда, ей трудно было даже на время забыть об этом своём противоречии. Только шанс завладеть картой и закрыть для нас Выходы в реальный мир и заставил её отвлечься.