Отец попытался дернуть сына за рукав, но тот отмахнулся.

– Не имеете права!

Петр Саввич медленно повернулся, осмотрел Казарина с ног до головы, затем также внимательно изучил фигуру его отца и, чеканя каждое слово, процедил:

– Я все имею!

Лешка был в ярости. Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент в гараж зашла… Таня. Красивая, высокая, одетая как актриса кино – она не шла, а летела по воздуху. Так по крайней мере в тот момент показалось Казарину. Его сердце сначала замерло, а потом забилось с неестественной силой. Старые чувства, воспоминания из прошлого, обиды и горести прошедших лет – все это разом нахлынуло на Лешку.

Таня подошла к отцу, взяла его под руку и, улыбнувшись, поздоровалась с Алексеем:

– Ну, здравствуй, Алеша.

Выдержать ее взгляд Лешка оказался не в состоянии. Он опустил голову, зачем-то вытер грязной тряпкой руки и холодно ответил:

– Здравствуй… те.

Это уважительное обращение на «вы» прозвучало как пощечина. Таня побледнела.

– С каких это пор мы на «вы»?

Но Лешка ничего не ответил и начал сильнее прежнего натирать хромированные детали «Паккарда».

В глазах у Тани появились слезы. Она беспомощно, как-то по-детски, посмотрела вначале на отца, затем на Владимира Константиновича и вдруг быстро пошла к выходу.

Лешка готов был провалиться на месте. Сколько раз он представлял себе эту встречу, сколько готовил для нее нужных и ненужных слов! А вышло все так глупо и нелепо! В какой-то момент он даже хотел окликнуть ее и извиниться, но звук удаляющихся шагов перечеркнул все.

Прежде чем отправиться вслед за дочерью, Петр Саввич сделал шаг в сторону Алексея:

– Дурак…

Шапилин хотел еще что-то сказать, но лишь махнул рукой и стремительно вышел из бокса.

Когда он скрылся в арке, все потихоньку вновь принялись за работу. А Владимир Константинович подошел к сыну и тихо сказал:

– Себя не жалеете, мил-человек, подумали бы об отце.

Лешка ничего не ответил, продолжая с усердием драить капот.

Отец наклонился к нему:

– Пойдешь?

– Пойду… – кивнул Лешка и добавил: – … в военкомат.

Старший Казарин со всего размаха бросил тряпку на землю. Лешка удивленно посмотрел на отца.

– Папа, мне не нужна ничья забота…

– Это не забота, сынок. Неужели не понял? Ты ему нужен…

Глава 3

Проснулся Лешка рано от мягкого перезвона кремлевских курантов и гвалта ворон за окном.

За три года он отвык от этих звуков, которые в детстве и юности попросту не замечал. Какое-то время он, улыбаясь, с удовольствием прислушивался к подзабытому кремлевскому шуму, пока не вспомнил вчерашнюю сцену в гараже. Казарин тяжело вздохнул, откинул одеяло и поплелся в ванную приводить себя в порядок.

А в 8.45 он, опираясь на палочку, уже входил во второй подъезд бывшего Сенатского корпуса. Мимо него пробегали люди с озабоченными лицами, кто-то носил коробки с бумагами, солдаты таскали опечатанные ящики с документацией – все говорило о том, что Кремль готовился к эвакуации. Пройдя лабиринтами длинных, довольно невзрачных коридоров, Лешка вошел в приемную Шапилина. Ему навстречу из-за тяжелого письменного стола поднялся средних лет майор.

Алексей четко, по-военному, отрапортовал:

– Лейтенант Казарин прибыл по вызову!

– В курсе! Проходи. Петр Саввич тебя ждет.

Майор открыл двойную дверь, и Лешка, набрав полную грудь воздуха, шагнул вперед.

Генерал сидел за столом в самом конце своего огромного кабинета. Лешка приготовился еще раз по-военному доложить о себе, но Шапилин кивнул на стул.

– Не нужно. И без тебя этого хватает. Садись.

Лешка прошел к столу и, сев на крайний стул, уставился в одну точку. Шапилин выдержал паузу:

– Обижаешься за вчерашнее? Вижу, что обижаешься. Ну, брат ты мой, по-другому нельзя… Считай, что это проверка. А вдруг ты стал сукиным сыном – шкуру свою от фронта бережешь? Знаешь, сколько таких тут ходит?

Алексей даже не шелохнулся.

– Все, что касается Татьяны… сами разберетесь.

Алексей продолжал молча рассматривать царапины на полировке громадного стола.

Вздохнув, Шапилин встал с кресла и подошел к окну.

– Видишь, какие дела творятся? Принята команда на эвакуацию.

Во дворе грузовики загружались ящиками и коробками.

Шапилин сквозь зубы прошипел:

– Крысы! Завтра фриц подойдет к Москве – все эти твари как крысы побегут. А мы останемся!.. Останемся, Леха?