Танька обняла Алексея за шею и вдруг крепко поцеловала его в щеку. Он не успел опомниться, как она уже вскочила с дивана и, смеясь, закружилась по комнате.

– Если бы девчонки в классе знали, что я уже целовалась, – вот ужас-то какой был!

Лешка отложил книгу и тоже рассмеялся.

– А ты расскажи.

Танька вдруг стало очень серьезной.

– Ты зря веселишься. Знаешь, как иногда хочется с кем-нибудь поделиться? И, вообще, какой смысл в любви, если об этом никто не знает?

– Делись со мной!

Лешка подошел к патефону и поставил иглу на пластинку. Зазвучал вальс, Казарин сделал учтивый поклон, на который Шапилина ответила реверансом, и пара закружилась по комнате. Внезапно они остановились возле окна, и их губы встретились в первом настоящем поцелуе…

Из-за громкой музыки они не услышали, как открылась входная дверь и в квартиру вошел Шапилин. Повесив шляпу на вешалку, Петр Саввич направился в кабинет, но, увидев сквозь приоткрытую дверь целующуюся пару, замер на месте. Его лицо окаменело. С минуту он наблюдал за ребятами, а затем молча двинулся дальше.

Музыка закончилась, иголка соскочила с пластинки, и это заставило ребят очнуться. Лешка посмотрел на часы и хлопнул себя ладонью по лбу:

– Оба! Чуть не прозевал.

Он бросился в прихожую и быстро стал натягивать свои парусиновые туфли. Таня выскочила за ним.

– Ты куда?

– Я сейчас вернусь. Ровно через пять минут.

Шапилина перегородила собой входную дверь.

– Не пущу…

Казарин нежно обнял подругу.

– Да не переживай. Жди и будешь вознаграждена. Можешь даже дверь не запирать.

Лешка чмокнул Таньку в лоб и кубарем скатился по ступеням.

Возле Успенского собора его ждал одноклассник Василий.

– Достал?

– Достал. – Васька протянул ему два билета в кино.

– Васька! – восхищенно воскликнул Казарин. – Ты… ты настоящий друг! Как тебе удалось?

– А-а! – отмахнулся Сталин. – Я Власика попросил. Там очередь со вчерашнего вечера. Не прорваться.

Лешка пожал другу руку и бросился обратно. Его переполняло чувство гордости, ведь в его кармане лежали два билета на новый фильм с Любовью Орловой, которую Танька боготворила.

Дверь в квартиру Шапилиных оказалась не заперта. Лешка отдышался и на цыпочках вошел. Ему очень хотелось сделать сюрприз, но в гостиной Тани не оказалось. Зато из-за дверей кабинета Петра Саввича доносился разговор на повышенных тонах. Лешка уже хотел было постучать, как вдруг услышал голос Шапилина:

– Я еще раз повторяю: он не должен больше появляться в нашем доме!

– Но почему? – жалобно спросила Таня.

Возникла пауза, а затем опять послышался голос Петра Саввича:

– А ты не понимаешь?

– Нет, и не хочу понимать!

– Объясняю еще раз. – В голосе Шапилина зазвучали металлические нотки. – Я не желаю, чтобы моя дочь крутила романы с сыном какого-то шофера!

Лешка чуть не потерял сознание.

– Папа, как ты можешь?

Алексей не мог видеть Таниного лица, но он ясно представил себе, как в этот момент задрожали ее губы.

– Я все могу! Все! Я не для того работал как проклятый и даже не женился вновь. У тебя должна быть достойная пара. Я вижу, куда ваши отношения клонятся!..

Из-за двери послышались всхлипывания.

– Не смей сопли разводить! – крикнул Шапилин. – Все! Баста! Еще раз увижу его в своем доме – вместе с папашей сгною в лагере!

Неожиданно перед Лешкой распахнулась дверь, и Петр Саввич оказался лицом к лицу с Казариным.

– А-а-а-а! – смутился Шапилин, но тут же нашелся: – Ну вот, вопрос решился сам собой. Заходите, молодой человек. А вы, барышня, оставьте нас…

Танька, потупившись, выскользнула в коридор и ушла в свою комнату.

Разговор был недолгим. Через двадцать минут Лешка вышел из кабинета. Его лицо было серым и безжизненным. Казарин медленно прошел по коридору до входной двери. Он ждал, что Таня выйдет попрощаться. Но в ее комнате было тихо, лишь силуэт на дверном стекле выдавал ее присутствие. Таня так и не появилась. Лешка обернулся – Шапилин стоял на пороге и смотрел ему вслед.

Глава 30

Каждый вечер Лешка безуспешно пытался дозвониться до Тани, но она не брала трубку.

Он караулил ее перед школой на скамейке, но Таня не появлялась даже на консультациях перед экзаменами. Она больше не приходила и в каморку Варфоломеева. Ее не было нигде…