– Глядите…

Это была книга с сильно пожелтевшими страницами, каждая из которых была заполнена текстами на кириллице. На форзаце книги значилось: «Писано октября 12-го, года 1501 от Р. Х. монахом Ларионом Кущиным».

– Что это за книга? – удивился Казарин.

Варфоломеев выдержал театральную паузу и негромко произнес:

– Молитвенник царя Ивана.

Лешка присвистнул.

– А знаешь, где я ее нашел? – не давая опомниться, спросил его Герман Степанович.

Лешка только пожал плечами.

– В одном из подземных ходов под Тайницкой башней. А теперь скажи мне: что делать такой книжке в подземном ходе?

Чем больше Лешка смотрел на эту книгу, тем правдивее казался ему рассказ старика. Он глядел в прошлое, а прошлое глядело на него своими пожелтевшими страницами. Казарин тогда еще не знал, что поиск библиотеки царя Ивана Грозного станет не только делом его жизни, но и прологом загадочных и невероятных событий, участником которых доведется ему стать.

Глава 4

Павел Петрович Шумаков был из тех людей, которых не сразу и разглядишь. А разглядев – тут же забудешь. В свои 55 лет он имел лакированную залысину на голове, которую старательно зачесывал остатками волос с затылка, упитанное брюшко и легкую отдышку. По кремлевским коридорам он обычно передвигался стремительной суетливой походкой. А как не бегать и не суетиться? Ведь в обороне Царицына Павел Петрович участия не принимал. Да и стаж в РКП(б) оставлял желать лучшего – всего-то с 1921 года. Тем не менее карьеру Шумаков сделал нешуточную, отмахав путь от рядового деревенского милиционера до помощника коменданта по хозяйственной деятельности. А все потому, что с детства усвоил Павел Петрович одну простую истину: что поручено – делай старательно, а себя не выпячивай. Кого не видно и не слышно – тому и не завидуют. Повидал он на своем веку, как летели головы тех, кто на эту самую голову старался быть выше. А начальству ближе те, кто услужлив да все больше помалкивает. Так и вышло: время и лихие годы расчистили Шумакову дорогу от комиссаров-горлопанов. Она-то и привела его прямиком в Кремль…

Ключ в замке провернулся несколько раз, и Шумаков, стараясь не шуметь, переступил порог дома. В квартире было тихо и темно. Лишь в гостиной горел свет. Павел Петрович снял в прихожей пальто, повесил его на вешалку и осторожно на цыпочках проскользнул в кабинет. Подойдя к письменному столу, Шумаков выдвинул ящик и вынул из него перочинный нож. Аккуратно поддев лезвием две паркетные плитки, он извлек из тайника плоский кофр с крохотным замочком. Затем расстегнул верхнюю пуговицу френча и снял с шеи шнурок, на котором висел небольшой ключ. Шумаков раскрыл кофр и слегка наклонил его. На ладонь высыпалось несколько бриллиантов. В это момент в кабинете вспыхнул свет.

– А я и не слышала, как ты вошел, – раздался за его спиной женский голос.

Шумаков вздрогнул, попытался дрожащей рукой высыпать обратно в кофр камни и быстро обернулся. Несколько камней с легким стуком упали на пол.

– Лидочка? – На его потном лице возникли одновременно испуг и удивление. – А я думал, ты спишь.

Красивая женщина лет тридцати в длинном бархатном халате подошла к окну, за которым виднелись красные зубцы кремлевской стены, и задернула штору.

– Что это, Павел Петрович, ты среди ночи по полу ползаешь? – не глядя на мужа, проговорила Лидия Васильевна.

– Да это я… Понимаешь… того… Запонка куда-то закатилась… Вот я и…

– Запонка? – насмешливо переспросила Лидия Васильевна и села на диван. – Как интересно. А я что-то не припомню у тебя бриллиантовых запонок.

Павел Петрович густо покраснел.

– Что ты городишь? Какие бриллианты? – От волнения он забыл, что все еще стоит на коленях.

– Те самые, что ты хранишь под полом. Хорошо, что я первая про это узнала, а не домработница… Ты бы хоть встал, а то тошно на тебя смотреть.

Павел Петрович опомнился и поднялся с пола. Выглядел он действительно смешно, если не сказать – отвратительно. Надо заметить, что с супругой они внешне мало подходили друг к другу.

Посматривая на жену, Шумаков забегал по кабинету из угла в угол, не зная, с чего начать. В этот момент он напоминал школьника, пойманного на постыдной шалости. Лидия Васильевна явно не желала помочь мужу, дожидаясь от него самого каких-нибудь объяснений. Она молча открыла коробочку папирос «Метро» с изображением станции «Охотный ряд», изящно закурила и выпустила дымок.

– Представляю, как от твоей беготни у Кагановичей в спальне сотрясается люстра. Умора.

Шумаков остановился и заговорил быстро и сбивчиво:

– Хорошо, хорошо, хорошо… Это совсем не то, что ты думаешь. Совсем не то! – Он подскочил к жене, плюхнулся на диван рядом и попытался схватить ее за руки. – Эти камни мне достались случайно, понимаешь? Я их не хотел брать. Так получилось…

Лидия Васильевна с брезгливостью выдернула свои руки из потных ладоней мужа.

– Павел, не пори чушь! Я за десять лет брака сыта ею по горло. Меня совершенно не волнует, откуда эти камни… О них кто-нибудь еще знает?

Шумаков в ужасе замахал руками:

– Что ты! Что ты!

– Вот и славно. – Лидия Васильевна затушила папиросу и встала. – Значит, наконец-то заживем как люди.

Шумаков с опаской смотрел на жену:

– Нет-нет. И не думай.

– Что «не думай»? Что?! – Лидия Васильевна сладко потянулась. – Я знаю человека, который поможет нам все это реализовать.

Шумаков вскочил и зашипел на жену:

– Даже не пытайся. Если об этом кто-то узнает – меня размажут как клопа.

Но Лидия Васильевна продолжала холодно смотреть на мужа.