– Гхэ-хм!
– громко кашлянул, выглядывая из лифта, кожаный переводчик.

Куратор оглянулся, значительно задрав бровь, кивнул и, не отнимая от уха телефон, проследовал в кабину. Спину не гнул, при ходьбе выворачивал носки страусовых туфель. Войдя в лифт, повернулся к туристам спиной, к прозрачной двери лицом, и в такой позе - ноги на ширине плеч, живот колесом, рука с телефоном возле уха - вознёсся. Ключик проследил взглядом за сверкающей кабиной - совсем игрушечной показалась снизу, - подумал: "Вот бы они застряли!" - но кабина добралась до верхней точки и осталась там. Надолго ли? Новая делегация могла пожаловать с минуту на минуту. Захватчики, оккупанты. Господин куратор распорядится, и закрутятся колёсики, застучат молоточки: сначала нагрянет делать косметический ремонт орда строителей, дом поставят кверху дном, вывернут наизнанку, завернут в глянцевую упаковку и перевяжут ленточками. Потом господин куратор ленточку перережет и пустит сюда штатных экскурсоводов... Нет, сначала явятся охранники в штатском, заткнут все дыры, чтобы не разбежались ценные экспонаты, а уж потом и экскурсоводы пожалуют. Навешают повсюду предостережений: "Руками не трогать!", - хозяину дома нацепят бэйджик: мещанин обыкновенный, около 35 л., кличка - "Ключик", а к двери четвёртой квартиры обязательно приколотят табличку: "Мещан не кормить! Не дразнить!"

– Пропал дом, - обречённо пробормотал Ключик, глядя на донце лифтовой кабины.
– И я пропаду вместе с ним.

Сердце кольнуло, Валентин схватился за грудь, вдохнул, выдохнул: "Чего же я дожидаюсь? Надо выбираться отсюда ко всем чертям, пока не поставили охрану и не законопатили все дыры. Что это у меня?"

Во внутреннем кармане куртки - твёрдое. Что за штука? А, да это же тарелка. Сердце дома на Девичьей. Ключик глянул на дом так, будто видел его впервые. Двухэтажный, построен в одна тысяча девятьсот втором или третьем году вдовой генерала Попова, для извлечения дохода. Обыкновенный доходный дом, такие строили сотнями. Пережил две войны и кучу революций, коллективизацию, НЭП, индустриализацию; переходил из рук в руки, чуть не помер под бомбёжкой, но впоследствии был восстановлен. Что в нём такого? "Мистика, - думал Ключик, глядя на дом с суеверным ужасом.
– Он меня не отпускает. Ему нужен защитник. Я стал его частью, мозги одеревенели, скоро закаменеют руки и ноги. Но я же не ростверк, не колонна, не балка - я хочу жить!" Задним планом прошла мысль: "Дома для людей, а не люди для домов".
– Откуда это? Где-то слышал... Валентин тряхнул головой: "Не до цитат", - и сделал шаг, направляясь к дому. Дом ждал - дверь нараспашку!
– звал - вернись, закрой дверь, выстудишь!
– и Ключик решился. Надо бежать, пока не поздно. Ко всем чертям.

"Ко всем чертям?
– Ключик покосился на дверь шестой квартиры. - Хорошая мысль!"

Глава девятнадцатая

Заскочить в четвёртую квартиру всё-таки пришлось - не лезть же в преисподнюю без фонаря! Чтобы не возникало поползновений остаться, Валентин шептал: "Я ненадолго... Может, вернусь ещё... Гляну... Может, туда нету хода..." Ну, как это - нет. Куда-то ведь девалась кошка? Надо полагать, и кот явился оттуда, как-то нашёл путь.

Есть Ключик не стал, даже чаю не выпил. Спешил. Квартиру на ключ не запер: во-первых, чтобы не напоминать лишний раз себе самому, что не хочется возвращаться, во-вторых, захватчики, если захотят войти, выломают двери. "Но записку оставлять не буду. Исчезну. Украду из музея экспонат, пусть ищут, ломают головы, куда делся. Вельзевул - фьюить!
– испарился; мы ломали головы, а он просто... Нет, ну записок у него в прихожей хватает. Телефоны какие-то, имена. Можно бы устроить расследование, но лень. Пропал и пропал. И я пропа..." Труба голодно зевнула, отрыгнулась утробным стуком, - где-то в преисподней простучал по рельсам поезд. Луч фонаря потерялся во тьме. "Под ноги!" - подумал Валентин, пригнулся, и, подсвечивая себе, стал осторожно, приставным шагом продвигаться вперёд. Подошвы ботинок шаркали по влажному бетону - струйки воды, стекая с округлых стен, жиденький в ручеёк. "Небольшой уклон всё-таки есть. Тепло здесь, вода не замерзает. Снаружи на стене сосульки, а здесь - ручей. Куда он течёт? Почему не слышно оттуда журчания? Если бы где-то был водосто...

– Стоп!
– скомандовал себе Ключик.

Труба внезапно кончилась, в двух шагах - провал. Струйка воды срывалась со щербатого среза и падала в бездонную пропасть - беззвучно. Ключик лёг, стараясь не замочить одежду, подобрался к самому краю и выглянул.

Колодец.

Шарики воды, падая, посверкивали в фонарном луче. Валентин прислушался и различил слабый шорох - дно у колодца было, но на большой глубине. Конечно, света карманного фонарика недостаточно - метров сто, а может, и все двести. Ключик, обшарил лучом стены колодца, - прямоугольный, шесть метров на три, - затем, рискуя вывихнуть шею, глянул вверх - там железобетонный замшелый потолок. Куда же девалась кошка?

Ниже среза трубы от стены к стене шла закладная балка - ржавый швеллер. В противоположной стене, рядом с заделкой, рваная дыра с торчащей арматурой. Когда ставили балку, пробили, но забетонировать, видимо не дошли руки.

– Туда она и ушла, - сказал Ключик.

"Шла!" - подтвердило эхо.

Можно было представить себе, как кошка спускается на швеллер, перебегает на ту сторону и ныряет в дыру. Можно было предположить, что за железобетонной стеною она спрыгивает на асфальт - там нулевой уровень дорожной развязки. Но пройти её путём нельзя - человек не кот.

– Даже если рискнуть, перелезть на ту сторону, что это даст?

"Даст?" - спросила гулкая тьма.

"Вот именно, dust, - рассеянно подумал Ключик.
– Если сорвусь, разобьюсь в пыль. Зачем здесь вообще колодец?"

Внизу прогрохотал поезд, Валентину Юрьевичу почудились вспышки. От вагонных окон? Слишком глубоко, не разобрать.

– А это что?
– спросил он, направив фонарик в сторону.

Там ещё одна балка, и ещё...

– А, понятно. Тут был помост. Или он собирался тут быть, да так и не собрался. Но зачем?

Высунувшись, насколько возможно без риска сверзиться в бездну, Ключик увидел вделанные в стену бурые скобы. Лестница.

– Вот всё и разъяснилось!
– удовлетворённо сказал он.

"Нилось!" - ответило эхо.

"Когда строили дорожную развязку, наткнулись на колодец. Вход в бомбоубежище здесь был, что ли? Ну, это не важно. Наткнулись и, чтобы не было лишней возни, решили вывести в сторону ход. Заложили трубу, но ошиблись с уровнем и упёрлись в вельзевулов подпол. А может, у них на плане нет пристройки? Когда её построили? Отец что-то про неё рассказывал... Не помню. И ладно. Да, так о чём я? Вывели сюда трубу, в колодце заложили балки, но помост построить не успели. Или пропала необходимость. До лестницы теперь не добраться. Хотя..." Представилось ему, как, привязавши верёвку к швеллеру, он спускается в колодец - неглубоко, метров на шесть-семь, - раскачивается маятником, толкаясь о стены, цепляется за скобу...

– Можно было бы. По горизонтали метра два с половиной, - сказал, измерив на глаз расстояние до лестницы, Ключик.
– Но где взять верёвку? Плохая идея.

Чем больше он убеждал себя, что идея плохая, да и опасно - сорвёшься, не соберёшь костей, - чем больше думал о безнадёжности затеи, тем больше ему хотелось добраться до скоб. А дальше - будь что будет. Бес овладел им, не иначе. В здравом уме решиться на этакую страсть: маятником болтаться над стометровой пропастью на верёв...

– Тали!
– припомнил он.
– На чердаке остались тали!