– Я уже сказал.

– Да, я слышала. Только ведь это неправда. Ты пришел сюда не затем, чтобы узнать, что я чувствую или как я жила все эти годы. Думаю, тебе это совсем неинтересно. Ты пришел сюда, чтобы сказать, что чувствуешь ты. Вернее, что ты думаешь обо мне. Что ж… Вперед. Я тебя слушаю очень внимательно. Обещаю выслушать все, что ты мне скажешь, и не перебивать.

– Откуда такое смирение? – едко усмехнулся Крест, зло сверкнув глазами. – На тебя это не похоже.

Антуанет слабо улыбнулась.

– Это не похоже на ту Антуанет, которую ты знал когда-то. Но это было давно. Восемнадцать лет назад. Той Антуанет больше нет. Как и Кристиана-Пьера. Жизнь и работа изменили меня. Научили терпению и… смирению. Впрочем, мы отвлеклись. Ты пришел, чтобы сказать мне, что ты обо мне думаешь. Начинай. Только ты зря тратишь время. Я знаю, что ты мне скажешь, как и то, что ты думаешь обо мне.

– Нет, не знаешь. И никогда не узнаешь! Для того, чтобы понять, что такое боль предательства, нужно испытать это. Но ты этого не почувствуешь. Тебя не предавали…

– Ты так думаешь? – Антуанет странно посмотрела на него и чуть улыбнулась загадочно-грустной улыбкой.

– Да, но речь сейчас не об этом, – он замолчал на мгновение, тяжело дыша и сверля ее тяжелым яростным взглядом, но когда он вновь заговорил, его голос прозвучал холодно и официально. – Вы ошибаетесь, мадемуазель Делакруа. Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о ваших или своих чувствах. Они больше не имеют значения. Я пришел, чтобы задать один-единственный вопрос, который мучил меня все эти годы, и получить наконец на него ответ. Услышать его из твоих уст. Почему, Антуанет? Почему ты предала меня? Предала нас? Стоила ли твоя мечта такого предательства?!

– Это уже целых четыре вопроса, – слабо улыбнулась медсестра.

– Не уходи от ответа! – яростно потребовал Крест.

Улыбка исчезла с ее лица. Антуанет вздохнула и серьезно посмотрела на него.

– Я не предавала тебя, – тихо ответила она.

Воцарилась тишина. Крест ошеломленно смотрел на сидящую перед ним женщину, на лице которой были написаны терпеливое спокойствие и грусть, словно у святой на иконе, и не верил своим ушам. Он ожидал услышать что угодно, но не такую откровенную, жестокую, отвратительную ложь.

– Что?!! – наконец пробормотал он, приходя в себя, но тут же, скривившись, покачал головой. – Черт возьми, наверное, я должен был этого ожидать.

– Чего ожидать? – недоуменно переспросила Антуанет.

– Что ты все будешь отрицать, разумеется. Очень по-женски. Неплохой ход.

– Я всего лишь сказала правду, – тихо возразила женщина. – Разве ты не за этим пришел сюда?

– Правду?!! – он захлебнулся от возмущения и ярости. – Ты утверждаешь, что ничего не было, и называешь это правдой?!!

– Да! – жестко подтвердила Антуанет.

– Ну, разумеется, ты меня не предавала, – издевательски хмыкнул мужчина. – И письма, в котором ты сообщала, что между нами все кончено и ты уезжаешь в Париж, конечно, тоже не было. Я все это придумал!

– Не совсем так, – спокойно и терпеливо возразила Антуанет.

– Неужели?! А как же?

Терпение Антуанет подошло к концу. Она нахмурилась и сурово поджала губы, а обычно мягкие карие глаза сверкнули гневным огнем.

– Послушайте, месье Крест! Давайте сначала определимся, зачем вы сюда пришли: чтобы услышать правду или чтобы высказать мне свое мнение по поводу того, что произошло? Если для того, чтобы высказаться самому, то говорите побыстрее и уходите. Я работаю по двадцать часов в сутки и очень устаю. У нас каждая минута отдыха на счету! Поэтому у меня нет ни времени, ни желания выслушивать ваши гневные проповеди, насколько бы справедливы, на ваш взгляд, они ни были!!!

Это возымело желаемый эффект: Крест замолчал, сверля ее исподлобья мрачным взглядом.

– Хорошо, – наконец произнес он холодным, ровным тоном. – Говори. Обещаю, что не скажу ни слова, пока ты не закончишь.

Антуанет глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду.

– Я действительно не предавала тебя, – повторила она, стараясь говорить спокойно, хотя это давалось ей с явным трудом. – То письмо, которое тебе передал мой отец восемнадцать лет назад, было написано не мной. Ты обещал не перебивать, – строго напомнила она, заметив, как он ошеломленно открыл рот, явно намереваясь заговорить. – Если ты помнишь, наши отцы были против наших отношений. Они требовали, чтобы мы прекратили встречаться, но мы отказались. Спустя какое-то время мой отец сообщил, что наша дальняя родственница, жившая в Тулузе, серьезно больна. Он попросил меня поехать к ней ненадолго, чтобы помочь. Поскольку речь шла о единственном близком нашей семье человеке, я не смогла отказать. У меня не было возможности сообщить тебе о своем отъезде, но отец сказал, что поездка займет всего несколько дней, поэтому я не нашла в этом ничего страшного и уехала. Однако болезнь тетушки затянулась. В итоге я вернулась не через несколько дней, как рассчитывала, а через несколько недель. На следующий день после моего приезда отец передал мне письмо. Твое письмо.

– Мое письмо?! – на лице Креста отразилось глубочайшее изумление. – Но я не писал никаких писем.

– Я знаю. Не перебивай.

– Извини.

– Так вот, он передал мне письмо, якобы написанное тобой. Я очень удивилась. Отец сказал, что его принес посыльный графа несколько дней назад. Письмо не вызвало у меня подозрений, поскольку было написано твоим почерком. К тому же, я решила, что ты просто куда-то уехал по делам, как и я, и решил таким образом поставить меня в известность. Однако в письме говорилось, что ты решил положить конец нашим отношениям, что у нас нет будущего, и что ты уезжаешь учиться за границу. Я была в шоке. Нет, я была раздавлена, убита, уничтожена морально и физически! Я хотела встретиться с тобой, чтобы ты сказал мне это в лицо, чтобы объяснил, но папа сказал, что ты уже уехал. Я не поверила и отправилась в поместье, но старый граф и те слуги, которых я знала, подтвердили, что это правда. Мне ничего не оставалось, как смириться и жить дальше. В конце концов, не я первая, не я последняя.