– В таком случае, стоит ли тратить свое драгоценное время на разговор со мной, если, по вашему мнению, моя персона столь ничтожна? – со скрытой насмешкой, но безукоризненно вежливо осведомилась она.

Впрочем, усилия Пати были потрачены впустую, поскольку мисс Харпер, несмотря на свою «утонченность леди», которую то и дело стремилась подчеркнуть, не заметила явной, но столь изысканной иронии.

– Вы только что разговаривали с Томасом Паркером, – требовательно заявила девушка с таким видом, словно была, по меньшей мере, женой молодого человека. – Я хочу знать, о чем вы говорили! И не вздумайте отпираться, я видела, как вы разговаривали!

От откровенной наглости ее поведения Пати на секунду опешила, но тут же ощутила, как внутри просыпается злость, и попыталась взять себя в руки, не желая провоцировать скандал.

«Кажется, у меня появилась собственная Элиза Лэганн, – подумала она, вспомнив злобную и завистливую девушку, отравлявшую жизнь Кенди и всем ее друзьям. – Но та, по крайней мере, соблюдала хотя бы внешние приличия».

– Я действительно разговаривала с мистером Паркером, – холодно отчеканила Пати самым жестким тоном, на который только была способна. – Но это был частный разговор, и я, безусловно, не собираюсь посвящать вас в его содержание!

Голубые глаза мисс Харпер распахнулись от изумления, когда до нее дошел смысл слов той, которую она считала забитой серой мышью, не стоящей внимания. Очевидно, Джулии даже в голову не приходило, что кто-то в городе может просто возразить ей, а тем более сделать это в столь грубой форме. Но постепенно изумление сменилось гневом, который, в свою очередь, перерос в ярость. Отступив шаг назад, она смерила Пати надменным взглядом, постаравшись вложить в него все свое презрение и возмущение столь наглым поведением сельской учительницы, и прошипела:

– Да как вы смеете?! Вы отдаете себе отчет, с кем разговариваете?! Весь этот ваш приют для нищих, именуемый домом Пони, и ваша школа тоже зависят от нас! От расположения моего отца и других богатых ранчеро! Стоит мне сказать лишь слово и…

– Ну, так скажите его! – взорвалась окончательно выведенная из себя Пати. – Вы сами начали этот разговор, а не я. И вот что я вам скажу, мисс Харпер! Может быть, вы и дочь самого богатого ранчеро, но, к сожалению, вы – не леди. Ни одна леди не позволит себе столь грубого поведения, насколько бы ни было низко положение человека, с которым она вынуждена общаться. Ни одна леди не станет задавать бестактные вопросы и отпускать оскорбительные комментарии, а тем более требовать, чтобы ее посвятили в разговор, который ее совсем не касается! И ни одна леди не унизится до шантажа – способа, достойного обычных преступников! Вы говорите, что достаточно будет одного вашего слова – и дом Пони перестанет существовать? Вперед! Идите и скажите ваше слово! И увидите, что вам ответят ранчеро, включая вашего уважаемого отца. Мисс Пони и сестра Мария – самые добрые и воспитанные люди, которых я когда-либо встречала в своей жизни. Они пользуются всеобщим уважением, и я уверена, что одного слова такой особы, как вы, будет недостаточно, чтобы изменить это.

Пати замолчала, и между девушками повисла тишина. Два женских взгляда – голубой и карий – полные холодной ярости, скрестились, словно два клинка в безмолвном поединке.

– Да что вы о себе возомнили?! – задыхаясь от бессильной злобы, выдавила наконец Джулия. В этот момент она всей душой ненавидела эту темноволосую девушку в скромном черном платье. Ей хотелось сказать что-то, что причинило бы той боль, сильную боль, но затуманенный гневом разум не находил ничего подходящего. – Вы – никто в этом городе! Да у вас даже платья приличного нет!!! Подумать только – явиться на майский праздник в черном!

– Я тронута вашей заботой о моих нарядах, мисс Харпер, – еще более холодно, если такое вообще было возможно, заметила Пати. – Но боюсь, что имей я самые лучшие и модные наряды в Европе, то не смогла бы надеть их. Правила приличия не позволяют тем, кто находится в трауре, носить яркие цвета.

– И кто же эта сомнительная личность, по которой вы носите траур? – ехидно осведомилась Джулия.

– Не думаю, что американским солдатам, которые погибают на войне в Европе, понравилось бы то, как вы о них отозвались, мисс Харпер. Человек, по которому я ношу траур, погиб на войне, но это вас тоже не касается. А теперь прошу меня извинить, но я больше не желаю тратить на вас свое время!

Джулия лишь презрительно фыркнула.

– И не вздумайте даже приближаться к Тому Паркеру! – пригрозила она напоследок.

– И почему же? – насмешливо осведомилась Пати.

– Потому что Том Паркер станет моим мужем.

– В самом деле? – Пати чуть улыбнулась. – Не припомню, чтобы я слышала о вашей помолвке.

– О ней еще не было объявлено, – скрипнув зубами от злости, процедила Джулия. – Но мы, вне всякого сомнения, скоро поженимся, так что…

– Более чем сомнительное утверждение, – пожала плечами Пати. – К тому же, ни одна леди не позволит себе делать подобных заявлений до тех пор, пока не будет официально объявлено о помолвке, – заметила она и, чуть усмехнувшись, добавила, – чтобы не оказаться в глупом положении, если помолвка все же не состоится.

Пока ошеломленная мисс Харпер приходила в себя, лихорадочно придумывая, чтобы сказать в ответ, Пати развернулась и неторопливо зашагала прочь. Сжав кулаки, Джулия молча смотрела ей вслед, кипя от ярости, не в силах собраться с мыслями после только что пережитого унижения.

– Похоже, этот поединок остался за мисс О’Брайен, не так ли, мисс Харпер? – насмешливо осведомился мелодичный женский голос у нее за спиной.

От неожиданности Джулия едва не подпрыгнула и, резко обернувшись, встретилась с совершенно невинным взглядом синих глаз, сверкающих из-под красиво изогнутых черных бровей.