– Расскажи мне, - вдруг вырвалось у меня, обернувшейся на собеседника, едва не удивив себя саму. – Может, я и не доллийка, но мне интересно послушать о народе с такой древней историей.

Солас на мгновение замер, а потом неожиданно улыбнулся.

– Знаешь, я рад, что ты не доллийка. И я расскажу тебе все, что ты захочешь знать.

Я улыбнулась в ответ, неожиданно завороженная теплотой в миндалевидных глазах, и с готовностью кивнула.

– Я хочу знать всё. Откуда они, когда появились, как жили, какой магией владели. Это правда, что они были бессмертны?

Должно быть, он давно ждал этих вопросов, или, возможно, просто хотел, чтобы их задавали именно с моей детской непосредственностью, готовой слушать любые его рассказы, вымышленные и реальные и верить каждому слову. Его лицо словно посветлело, когда он начал говорить, и мне практически невозможно было оторвать от него взгляда, пытаясь запомнить каждое слово из впервые рассказанной истории.

– Магия есть магия, равно как вода есть вода, поэтому нельзя сказать, что магия доллийцев и магия Круга, даже магия древних эльфов были разные. Использовать их можно разными способами, в этом правда. Доллийская магия практичнее, но в целом тоньше и искуснее, для неё не нужно одобрение Церкви, хотя магию крови они все же не одобряют. Нелепое суеверие.

– Суеверие?.. – осторожно переспросила я, пытаясь выкинуть из головы навязчивые картины сотен мертвых рабов, зарезанных ради корысти нескольких человек.

Солас незаметно обвел глазами лагерь, проверяя, что все вокруг были слишком заняты своими делами, чтобы нас подслушать, и кивнул.

– Сейчас магия крови почти везде запрещена. Официально даже в Тевинтере её осуждают. Но, как я уже сказал, магия есть магия. Важно только то, как её применяют. Беда в том, что пока Церковь запрещает магию крови, только преступники решаются её применять. С другой стороны, в Тевинтере магистры состязаются друг с другом, вместо того, чтобы держать самых опасных на привязи. Они все делают посредством силы, и тем самым упускают возможность учиться чему-то ещё.

– Это… немного… обескураживающе, - выдала я через пару секунд, пытаясь обдумать слова эльфа. – Но, мне кажется, ты прав. Или просто умеешь красиво говорить и пудрить мозги наивным детям, как я.

– По крайней мере, я заставил тебя задуматься, а это большее, на что я мог надеяться, - усмехнулся негромко Солас, несколько смягчая свои слова.

– Но как же бессмертие? Только не говори мне, что это с помощью магии крови эльфы жили веками?

– Конечно, нет, - прозвучали успокаивающие слова, заставив меня облегченно выдохнуть. – Это была просто часть их существования. Изящество магии было следствием их природы, а не причиной. На прочтение некоторых заклинаний уходили годы. Их отголоски не стихали веками, сливаясь с новой магией в бесконечной симфонии. Это была бесконечная красота жизни, потерянная после веков рабства.

– И её невозможно возродить? – грустно поинтересовалась я без особой надежды.

– Доллийцы пытались, - с печалью отозвался он.
– Халамширал был их неловкой попыткой возродить забытый край. Элвенан был величайшей империей, а Арлатан – крупнейшим её городом, обитель магии и красоты, потерянная навсегда. Они рассказывают про жизнь среди деревьев и доллийские аравели. Но Арлатан был другим. Представь себе хрустальные шпили, пробивающиеся сквозь листву, дворцы, парящие в облаках. Представь бессмертных эльфов, для которых творить магию – все равно, что дышать. Это то, что мы потеряли. То, что никогда не сможем вернуть.

– Почему нет? – сдвинув брови, я пыталась представить себе волшебный край, описанный Соласом, и безумно захотела увидеть его воочию. – Дворцы не строятся за мгновенье, и знания о магии не приходят из ниоткуда. Люди могут учиться, эльфы могут учиться. Возможно, они не могут вспомнить свою историю, но что мешает им построить новую? Кто сказал, что у них нет шанса вернуть былое могущество, заново открыть красоту магии?..

– Красивые слова, но ты и сама знаешь ответ, - качнул головой мужчина.
– Эльфы сейчас, также как и люди, боятся магии. Редкий клан держит при себе больше двух магов, Хранителя и первого, а остальные изгоняются, большей частью погибая от неспособности выжить самостоятельно, или же от рук шемленов. Пока это не изменится, Арлатан не сможет быть возрожден никогда. Но ты уделяешь удивительно много участия для той, кто отказывается называться эльфом, не находишь?

Несколько смущенная заинтересованным взглядом, я лишь пожала плечами.

– Мне не нужно причислять себя к какой-то расе, чтобы сожалеть о потерянной красоте. Была бы у меня возможность, я бы возродила и Элвенан, и королевства гномов, очистив Глубинные тропы от порождений тьмы. Я слышу столько историй о том, каким Тедас был в прошлом, о магии, потерянных империях, грифонах, кто бы не захотел увидеть все эти чудеса своими глазами? Я бы хотела, это уж точно.

– Ты более необыкновенная девушка, чем ты думаешь, да’лен, - медленно проговорил Солас, чему-то улыбаясь.

– А ты отличный рассказчик, ха’рен, - я насмешливо прищурилась, заставив эльфа усмехнуться.

– Я смотрю, вы уже спелись, - Варрик плюхнулся справа от меня с тарелкой аппетитно пахнущей похлебки, и с блаженством вдохнул аромат. – Эх, вкуснотища.

– Где ты раздобыл еду? – я тут же всполошилась, только осознав, насколько голодна.

– Не поверишь, из котелка. А если вы двое и дальше будете тут чирикать на своем эльфийском, придется вам и ужинать корешками, как в старые добрые времена.