– Это точно…

– Да, – он замялся на несколько секунд, разглядывая девушку так, будто пытался понять, что в данный момент происходит у нее в голове. Затем продолжил: – Я хотел поговорить. Обещаю, это много времени не займет. Позволишь мне войти?..

Однажды она уже позволила ему все и даже больше. И это не кончилось ничем, кроме слез и разочарования. Но глядя на Джека, который смотрел на нее сейчас так, будто от этого разговора зависит его жизнь, Робин повернула ключ в замке и с усмешкой прошептала:

— Заходи!..

А через несколько минут они уже сидели в ее крохотной гостиной друг напротив друга и пили вино, которое Робин привезла из рождественской Германии.

Джек выпил за этот вечер уже достаточно, чтобы Робин перестала казаться ему раздражающей. Собственно, она и не раздражала особо. Просто сидела в большом светлом кресле, поджав под себя загорелые ноги, и улыбалась. Когда она забиралась в это ебаное кресло, Джек даже успел заметить ее черные кружевные трусики под платьем. Он мог бы трахнуть ее прямо сейчас. Ему хотелось этого. Сегодня хотелось. Но лишь потому, что эта грязная блядь Патриция просила его оставить в покое ее подругу. Именно поэтому он не оставит. Он никогда не будет подчиняться женщине. Особенно потаскухе Бэйтман, которая в очередной раз попыталась угрожать ему. До чего жалко она выглядела! Стоило ему только прижать ее посильнее, как она начинала дрожать, точно испуганный кролик. Маленький белый кролик. Мисс Патти Бэйтман, ты снова проиграла! Ты же всегда…

– О чем ты хотел поговорить, Джек?.. – тихий, томный голос Робин заставил мужчину вырваться из пучины собственных мыслей.

– О нас, – ответил он, закидывая ногу на ногу.

– О нас?.. – переспросила Робин, посмеиваясь. – Кажется, мы уже говорили о наших отношениях днем. Ты помнишь?

– Да, конечно, – Уайт сделал несколько глотков вина и улыбнулся. – На самом деле, все это дерьмо. И ты не хуже меня знаешь, что нас тянет друг к другу…

– Джек, я…

– Я еще не закончил, – он поставил бокал на журнальный столик и снова откинулся на спинку дивана. – Ты, наверное, хочешь знать, что произошло между мной и Патрицией там, у ресторана?

Девушка неуверенно кивнула и поднесла к губам свой бокал.

– На самом деле, нас с Патрицией кое-что связывает, – он поднялся с дивана и подошел к окну. – Одна неприятная история. Я не люблю рассказывать о себе, тем более в прошлом копаться, но тебе скажу.

Уильямс улыбнулась. Так просто было заставить ее почувствовать себя особенной.

– Когда-то давно, после того интервью, которое у меня брала Патти, она, кажется, была влюблена в меня. Но я был женат. Я всегда любил свою жену и никогда не предал бы ее.

Глаза Робин округлились. Она подлила им обоим вина и спросила:

– Патти говорила тебе, что любит?..

– Не всегда об этом нужно говорить, – тихо ответил он и подошел ближе. – Я все всегда знал. А теперь она…

– … ненавидит тебя, – закончила за него Робби. – И как я сразу не догадалась! Она не может ненавидеть тебя просто из-за какого-то тупого интервью столетней давности!..

Джек просиял. Он взял свой бокал и, несколькими глотками осушив его, опустился на корточки рядом с креслом, в котором сидела Робин.

– А теперь, она не хочет, чтобы я ухаживал за тобой, – произнес он, поглаживая Уильямс по руке пальцами. – Именно из-за этого мы поспорили возле ресторана. Она просила меня оставить тебя в покое, исчезнуть из твоей жизни навсегда.

– Я не верю в это… – девушка заглянула в глаза Джеку. – Прости, но я не верю в то, что она говорила тебе это!.. Она просто не могла!..

– Но это так, – Уайт сжал ее ладонь. – Я должен был сказать тебе об этом перед тем, как уеду в Нэшвилль.

– А ты уезжаешь?.. Уже?.. – Робин сама не заметила, как вцепилась в его руку.

– И еще кое-что, – Джек поднялся и зашагал по комнате. – Мне правда нравится Патти, и если бы только она перестала вести себя со мной, как сука, я уверен, мы могли бы стать друзьями. Я хочу быть ее другом, раз уж она так много значит для тебя…

– Разумеется, я думаю, со временем мне удастся вас сблизить, – улыбнулась Робин.

Она говорила так, словно все было уже решено. И весь мир теперь крутился лишь вокруг Джека и его черных, как ночь за окном, кудрей.

– Это твоя гитара? – спросил мужчина, кивнув на стоящий в углу инструмент.

– Да, я иногда играю, – смущенно ответила Роббс.

– Ты позволишь?..

И он играл. Тихо перебирал струны и напевал ей что-то очень старое. В такие моменты всегда кажется, что счастье гораздо ближе, чем можно себе представить. И Робин верила, что ее счастье, ее судьба, с которой она едва не рассталась навсегда, сейчас сидела напротив и играла блюз.

Ей хотелось остановить время и навсегда остаться с ним и этой старой дешевой гитарой в этой гостиной. Просто потому, что это было слишком хорошо, чтобы заканчиваться.