Уайт никогда не любил сюрпризов. Он планировал свою жизнь так, будто это был еще один его гребаный бизнес. Но Патти почему-то показалось, что ее сюрприз мог бы его порадовать. Если только правильно начать разговор, он обязательно…

– Джек, нам надо поговорить… Привет, Джек, я… – она все перебирала варианты и никак не могла решиться перейти дорогу. Сложно было сделать первый шаг, когда казавшийся идеальным план разваливался просто на глазах, даже не придя в действие.

Прохожие подозрительно посматривали на девушку, закутавшуюся в ветровку и бормочущую себе что-то под нос, точно городская сумасшедшая. Стоять так и дальше было нельзя, иначе кто-то точно вызвал бы копов, а просить Джека Уайта приехать в участок хоть и было эффектным появлением, но совершенно не тем, на которое она рассчитывала.

– Мистер Уайт сейчас в студии.

– Я подожду,– ответила Патриция. И откуда только взялась ее решительность? – И не буду беспокоить мистера Уайта, пока он не закончит.

Двери в студию были приоткрыты, и она не удержалась. Заглянула, чтобы посмотреть, как Джек работает. Сосредоточенный и серьезный, погруженный в музыку. Она играла достаточно громко, чтобы скрыть ее неуклюжее проникновение на запретную территорию. А в комнате было достаточно темно, чтобы присутствующие не смогли сразу заметить гостью.

Джек работал с Элисон. Хотя инициатива, скорее, исходила от Моссхарт. Она, не разрывая поцелуя, срывала с него рубашку. Ждать, пока он закончит, совершенно не хотелось.

Патриция осторожно выскользнула за дверь, как напакостивший ребенок. Чувство стыда буквально сжигало ее изнутри. Как она могла хоть на секунду поверить мужчине, который все никак не мог развестись со своей женой? Разве это не самый классический обман из всех возможных? Иллюзия, что когда-то он бросит ее ради тебя. Но Патти все равно мирилась с существованием другой женщины. Возможно, она способна была смириться с чем угодно большим, но не с Элисон Моссхарт. Жестокой сукой Моссхарт, которая не упускала случая задеть ее так больно, как это только возможно.

И ей удалось, наконец, ударить в самое сердце. Девушка судорожно вдохнула, будто в последние несколько минут вообще забыла о необходимости дышать. Подступающие слезы душили ее, и каждый новый вдох давался с силой. И самое страшное, ей совершенно не хотелось прилагать никаких усилий, чтобы дышать дальше.

Она выбежала из Third Man Records так быстро, будто за ней гнались адовы орды. Наверное, так и было, за ней гнались боль, раскаянье и отчаянье, потому что она совершенно не знала, как продолжать жить.

– Гори в аду, горите вы все в аду, – прошептала Патриция, делая еще один глоток. Еще один шаг на пути к тому, чтобы заглушить непрошеные воспоминания.

Патриция, когда представляла, чем бы мог заниматься Джаред Лето, была недалека от истины. Творческий процесс, который в последнее время вряд ли напоминал процесс, скорее трясину, болото, в котором утопали все попытки хоть как-то расшевелиться, наконец, пошел. За несколько дней Джей разобрал кучу записей, выбросил бумажки с откровенно дерьмовыми набросками, отложил то, что показалось ему неплохими идеями, а из оставшегося материала получилось несколько песен. По крайней мере, до записи стихи казались таковыми.

У него по-прежнему не было общей концепции альбома, многое вызывало сомнение, а мелодии, крутившиеся в голове, казались сырыми и топорными, но ведь именно для того чтобы все это обкатать и существует группа, не правда ли? Главное, что он вновь готов был засесть в студию, чтобы работать, а не создавать ее видимость. Джаред был не просто готов, он ощущал острую необходимость творить, и она была сильнее потребности спать, разводить бурную рекламную деятельность или пинать брата за то, что его девицы опять слишком долго задерживаются в их доме. А это значило только одно: время пришло.

Поворчав для проформы, все тем не менее собрались в студии по первому зову лидера группы. Без особого энтузиазма, ожидая очередные посиделки ни о чем. Особенно по этому поводу бесился Шеннон, он пропускал свидание с какой-то молоденькой русской моделью, которой налапшал с три короба о том, как жаждет видеть ее в новом клипе «марсов».

– И что на этот раз? Попсу уже слушали, инди-рок тоже. Пришло время тибетских мантр и ритуального барабана? – старший Лето развалился на диване, закинув руки за голову и надвинув шапку на глаза.

– Категория хип-хоп девяностых за двести, – голосом ведущего телевикторины огласил Джаред посмеиваясь.

Патриция, когда он ей звонил с радостной вестью о внезапном нападении вдохновения, пошутила точно так же, еще и напела несколько строк из чертовых Salt-N-Pepa, тем самым сообщив, каким же лузером надо было быть, чтобы не сходить с ней на допремьерный показ «Дедпула». В общем, пришло самое время обижаться и на Патти, и на Шенна, за то что они считают его таким предсказуемым.

– Вызывайте санитаров, мой брат окончательно слетел с катушек! – закричал Шенн, когда Джей опять начал напевать «I wanna shoop, baby», пританцовывая на месте, но тоже слишком быстро втянулся в песню и начал отбивать ритм барабанными палочками по подлокотнику.