Томо, недолго думая, перевернул акустику и начал постукивать ладонями по деке, кивая головой и подпевая Джареду.

– Мы будем работать или нет? – обломал кайф Стив.

И через пять часов наряженной работы в студии он сам был не рад, что напомнил Джареду, зачем же они собрались. Над каждой фразой они бились чуть ли не по сотне раз, пока она не приедалась настолько, что теряла смысл. Но младший Лето был неумолим, казалось, его перфекционизм достиг новых высот. И, как говаривал Шенимал, раз уж младший словил заскок, то не остановится, пока не доведет либо всех окружающих до ручки, либо то, за что взялся, до точки.

А еще через три часа ребятам даже ничего не надо было говорить Джареду, он и так видел, что все вымотаны, толку больше не будет, а три песни, которые они со скрипом записали все равно не устраивали его в полной мере. Он что-то упускал, какие-то важные мелочи, без которых все звучало совершенно не так, как должно было бы. А как оно должно было звучать, не знал даже сам музыкант, и сегодня его не понимал даже брат, который обычно улавливал его замыслы с полуслова.

– Вали уже, Ше, – проворчал Джаред, – может, еще успеешь на позднее свидание со своей подружкой.

Просто невозможно было сидеть под пристальным взглядом старшего брата и делать вид, что это совершенно не напрягает. Шеннону тоже не доставляло особого удовольствия то, как Джей переслушивал записанный материал снова и снова, грызя карандаш, когда за день надо было бы съесть что-то более существенное.

– Может, позвонишь Патти, и мы устроим двойное свидание, – предложил он, втайне надеясь убить двух зайцев одним махом: и отвлечь Джея, и накормить. Мужчина сам удивился, как совершенно внезапно стал братом года, ведь обычно именно младший заботился обо всем и суетился вокруг него, как мамочка.

– Знаешь, братец, мы, конечно, с тобой очень близки, но вести дам в один отельный номер – это уж слишком, – хмыкнул Джаред.

– О чем ты только думаешь, грязный извращенец? – Шеннон улыбнулся в ответ. – Моя жена – приличная женщина, предлагать ей такое чревато физической расправой. Я имел в виду ужин, бро, всего лишь ужин.

– Поздновато для ресторанов, тебе не кажется?

Как и для звонков Патриции. Джаред с сожалением посмотрел на часы, стрелка на которых приближалась к началу двенадцатого, и решил, что обсуждение внезапных проблем творческого процесса вместе с банальными вопросами о том, как прошел день, не стоят того, чтобы будить девушку с фамилией Бэйтман.

Всю дорогу домой Робин пребывала в самом отвратительном расположении духа. И причин для этого было предостаточно. Том перезвонил ей и усталым голосом промямлил что-то о том, что тоже скучает. Не похоже, блядь! Тот, кто действительно скучает, звонит несколько чаще. Робин отказывалась верить в то, что за весь долбаный день у него не нашлось нескольких минут, чтобы позвонить ей и просто узнать, как дела.

Ужин с Уайтом, Моссхарт и Хинсом вообще был катастрофой. Элисон даже не пыталась скрыть свою ненависть к Робин. А позже, когда приехала Патти, накинулась и на нее.

Кстати, о Патти… Больше всего на свете Уильямс ненавидела быть не в курсе всех дел подруги. А теперь она была уверена, что Патриция Бэйтман явно чего-то не договаривает. Она пока не разобралась, насколько эти секреты Патти связаны с Джеком Уайтом, но почему-то ей казалось, что этот мужчина не просто…

– Ох, нахрен… – прошептала себе под нос Робби и откинулась на спинку сидения такси.

Она, как могла, гнала от себя это чувство, но, кажется, чем больше пыталась, тем сильнее ревность охватывала ее. Конечно, с Томом все было иначе, так, как никогда не было бы с Джеком, но… Когда Джек появлялся рядом, земля продолжала уходить из-под ног. И не признать это было бы просто глупо.

Ему же было плевать на нее. Или не было?.. Может быть, он просто хотел достать Патти? Кто знает, какие счеты у них остались в прошлом… Зная вспыльчивый характер подруги, Робин не удивилась бы, если там действительно могла быть какая-то серьезная размолвка. Это объясняло, например, ненависть Патриции к Джеку.

В любом случае, все было сложно. А Робин слишком устала, просто хотела забраться в постель и постараться заснуть прежде, чем сработает будильник.

Вылезая из такси, Робби огляделась по сторонам и забежала в подъезд своего дома. Тихо насвистывая какую-то мелодию, девушка вытащила из сумочки ключи и тут же выронила их, услышав позади себя хриплый мужской голос:

– Я рад, что ты наконец вернулась…

Джек Уайт стоял у нее за спиной и улыбался.

– Ох, Боже, Джек, ты напугал меня до чертиков! – Роббс схватилась за сердце. – Не делай так больше никогда.

– Обещаю, что не буду, – он наклонился и поднял с пола упавшие ключи. Затем вложил их в ладонь Робин и вновь улыбнулся, протягивая ей розу алого цвета: – Это тебе.

– Что ты здесь делаешь так поздно? – Уильямс взяла цветок и вздохнула его аромат, опустив ресницы.

– Я хотел извиниться за этот вечер, – Джек заправил за ухо прядь волос и кашлянул. – Элисон иногда ведет себя, как полнейшая стерва.