– Она остынет, – мужчина обнял девушку и начал гладить ее по волосам, – и вы спокойно поговорите. Робин простит тебя, я уверен. Дай ей время, – его руки плавно спустились на бедра девушки, а губы, продолжая шептать слова утешения, начали сцеловывать слезы с ее щек. – Пускай уходит.

Последняя фраза прозвучала пощечиной. Патти отстранилась от мужчины, вытирая слезы и смазывая тушь руками, как маленькая девчонка.

– Уходи, – прошептала она дрожащим голосом и отступила назад, когда Лето попытался обнять ее. – Иди на хер, Джаред! – она толкнула его в грудь. – Не хочу тебя видеть!

Мужчина подался назад, удивленно смотря на девушку.

– Никого не хочу видеть… – прошептала Патриция, когда Джаред вышел из квартиры.

Комментарий к Глава 25. С наилучшими пожеланиями

Музыка и фотографии тут: http://bit.ly/1TkktOv

========== Глава 26. На дне ==========

Это утро вообще не должно было приходить. И этот новый день… Лучше бы ничего не было.

Робин медленно перевернулась на спину и открыла глаза. Еще ночью, когда она вернулась домой, девушка решила, что сегодня ей непременно понадобятся три вещи: новый номер телефона, прежний цвет волос (смотреть на свое отражение с этим жутким милированием она не могла) и, желательно, новая жизнь. И если два первых пункта были еще ничего, то с последним, явно, будет сложнее.

Поднявшись с кровати, Роббс набросила на плечи халат и, отыскав среди кучи своих вещей, разбросанных по полу, смартфон, отключила его и выбросила в мусорное ведро на кухне.

– Пошло все к черту, – хрипло пробурчала Уильямс себе под нос и открыла холодильник. Вытащив бутылку молока, девушка обессилено опустилась за стол и начала с жадностью пить.

Она несколько иначе представляла себе это утро. Например, еще вчера казалось, что слезы просто не имеют свойства высыхать, а уже сегодня ей была противна даже сама мысль о том, что она могла плакать из-за Патриции или Джека. Это новое, совершенно незнакомое ей чувство пустоты, оно заполняло собой все.

Сорвавшись с места, Робби вытащила из кухонного ящика упаковку огромных черных пакетов для мусора и вернулась в свою спальню.

Первое, что попалось ей на глаза – пластинка Джека. В мусор! Ох, как же он потешался все это время! Ну ничего, теперь никто и никогда не посмеет причинить ей боль. Никогда.

Что дальше? Ну, конечно! Подарки этой лживой сучки Патриции Бэйтман! Робин начала потрошить свой шкаф в поисках подаренной подругой одежды. Платье от Дольче, платье от Валентино, блестящие лубутены, как у Диты фон Тиз – все это отправлялось в мусорные пакеты. Затем наступила очередь книг и всяких милых девчачьих штучек, которые Робби бережно хранила еще со времен их учебы в школе. Выбрасывая все, что еще вчера казалось ей таким важным и жутко любимым, девушка только сильнее стискивала зубы, пытаясь сдержать вновь выступающие на глазах слезы.

Спустя несколько часов Робби сидела посреди кучи вывернутых из шкафа вещей и жевала мятное печенье. Обводя взглядом свою комнату, она вновь и вновь натыкалась на фотографию Джонни Кэша. Помедлив еще с минуту, Уильямс содрала фото со стены и смяла. Когда в ее руке остался лишь небольшой шарик черно-белой бумаги, девушка метким броском отправила все, что осталось от Джонни, в один из мусорных пакетов.

– Трехочковый! – нервно хихикая, прошептала она. При всем уважении к мистеру Кэшу, сегодня она твердо решила избавиться от любого упоминания о том, что когда-то Патриция Бэйтман была ее подругой.

В эту минуту кто-то постучал в дверь ее квартиры. Вздрогнув, Робин запахнула свой мягкий халат и на носочках прокралась в прихожую. Посмотрев в глазок, девушка отшатнулась. Мельком взглянув в зеркало на свое заплаканное, бледное лицо и спутанные волосы, Уильямс только громко вздохнула и открыла дверь.

– Я знаю, что обычно так не поступают, – извиняющимся тоном начал Крис, с сочувствием оглядывая Робби с головы до ног. – Но… Вчера ты так плакала, что я… Если не хочешь никого видеть, только скажи, и я уйду… Просто я хотел убедиться, что ты будешь в порядке…

Это было в его глазах. В его голосе. В его доброй, немного печальной улыбке. Крис будто извинялся за то, что вообще может улыбаться сейчас, когда ей самой так больно.

Подавшись вперед, девушка обвила руками шею музыканта и прижалась к нему всем телом. Его теплые ладони осторожно коснулись ее спины, едва ощутимо поглаживая тонкие плечи. Крис лишь сильнее притянул к себе Робин, чувствуя, как она начала тихонько вздрагивать от подступивших к горлу рыданий.

– Спасибо… Спасибо тебе… – глотая слезы, шептала девушка. Она уткнулась носом в его плечо и тихонько пробормотала: – Мне так больно, Крис!.. Мне никогда не было так больно…

И если бы только он мог подобрать подходящие слова… Чтобы вся ее боль навсегда ушла.

Продолжая сжимать Робин в своих объятиях, мужчина думал лишь об одном: он никогда не оставит ее.

Спустя некоторое время Робин сидела на диване в гостиной, укрывшись своим пледом с леопардовой окраской и наблюдала за тем, как Крис скромно хозяйничает в ее кухне, пытаясь заварить чай.

Вряд ли он сегодня вообще был здесь, если бы Робин не позвонила ему среди ночи и не устроила истерику по телефону. Она уже и сама не помнила, что именно говорила. После того как девушка услышала то, что рассказала Патриция Джареду, она вообще мало что помнила и соображала. Будто кто-то нажал не на ту кнопку. Сбой ебаной программы. Замыкание. Провал. И такси, в которое она запрыгнула с требованиями везти ее в ближайший бар, и бармен, которому она пыталась излить душу, вливая в себя бессчетное количество коктейлей… Все это теперь казалось ей таким смазанным и далеким. А потом Робин позвонила Крису и говорила, говорила, говорила… Она говорила, задыхаясь от слез, боли и обиды. В надежде на то, что он сможет понять ее. Единственный, кто остался у нее теперь.