– Как странно, – едва слышно проговорила девушка. – Здесь так тепло, а мне кажется, что вокруг все покрылось льдом…

Она поежилась и натянула плед до самого подбородка.

– Ты уверена, что не нужно вызвать врача? – подходя ближе, Крис протянул девушке чашку с горячим чаем и опустился на диван рядом с ней. – Может быть, это…

– Я в порядке, Крис, – перебила его Робин, пытаясь улыбнуться. – Спасибо тебе за все.

– Кажется, я когда-то слышал это…

– А, к черту!.. – Уильямс опустила глаза. – Не хочу больше ничего скрывать. Я чувствую себя ужасно… Ты и сам видишь. Прости…

Крис тепло улыбнулся и прошептал:

– Я обещаю, все будет хорошо… – он с нежностью провел пальцами по ее щеке, осторожно смахивая слезинку. – Все пройдет. Поверь мне, все проходит, Робин. Мы справимся с этим…

– Ты сказал «мы»?.. – спросила она, тихонько всхлипывая.

– Я буду рядом, – пообещал Крис, пытаясь заглянуть в глаза Робби. – Столько сколько понадобится. Я всегда буду рядом…

В ответ она лишь слабо улыбнулась и снова отвела взгляд.

Шум. Посторонний. Настойчивый. Раздражающий. Он заставил Патрицию подняться с постели на следующий день, когда она, проваливаясь в глубокий тяжелый сон, желала вообще не переживать свой день рождения и просыпаться. Она не хотела встречаться с последствиями вечера лицом к лицу. Проще было бы просто сбежать, как она делала раньше. Но простые варианты навсегда исчезли из ее жизни четыре года назад.

Что бы ни произошло, как бы ни было больно, придется вставать и жить дальше со всеми последствиями. Слишком многие от нее сейчас зависели, чтобы бросать их и бежать. У нее еще остались люди, которые ее любят, и ради них она должна пережить это и попытаться исправить, что еще можно. Собрать осколки того, что не склеишь, и выбросить к чертовой матери вместе с Джеком Уайтом. И если понадобится, то в принудительном судебном порядке.

По залу деловито сновали сотрудники клиннинговой фирмы. Они недовольно щурились на недопитые выветрившиеся бутылки дорогого шампанского и с раздражением хмыкали, убирая осколки вазы и разбросанные цветы. Патти чувствовала себя здесь чужой. Все было как-то совершенно нереально, будто находилось в тысячах миль отсюда, в чьем-то другом сознании. Ее тоже заметили далеко не сразу. Удивительно, как безжизненно снующая меж осколков вчерашнего праздника девушка оставалась незамеченной. Как призрак. Призрак жизни, которая опять раскололась на до и после из-за одного и того же мужчины.

«Пора бы уже поумнеть, Патриция Абигайль Бэйтман», – сказала она сама себе и горько усмехнулась, хмыкнув. Получилось из ряда вон плохо, больше похоже на жалобный всхлип.

Одна из женщин, которые сворачивали ковер, чтобы отправить его в химчистку, вздрогнула и отпустила край, за который держалась. Он шлепнулся о пол с противным хлюпающим звуком, будто вода затопила его куда серьезнее, чем вчера казалось. Поднялась выше ватерлинии и затопила к чертям всю ее квартиру. Печаль. Боль. Безнадега.

Она подняла взгляд на Патти и смутилась, увидев хозяйку. Растерянная, помятая, всколоченная ото сна, она не выглядела ни властно, ни стервозно, не была сукой, которая правит миром и бросает деньги на ветер по любому удобному случаю. Бэйтман куталась в свой сумасшедше дорогой шелковый халат, как нищенка в ветошь. Девочка, пытающаяся исчезнуть.

– Кофе, мисс? – спросила женщина. Мексиканский акцент. Смуглая, с темными вьющимися волосами. Она смутно напомнила Патти Мариссу, которая работала у ее родителей горничной.

– Нет, спасибо, я сама, – глухо, не своим голосом отозвалась Патриция. Внутри что-то неприятно до боли сжалось. Она не хотела походить на них, но в итоге оказалась дочерью своих родителей. Миссус Патрицией Бэйтман с плантацией рабов, плетью и склонностью к жестокости. Типичная белая испорченная тварь из богатой семьи.

Она наблюдала за тем, как ее квартира приобретает свои привычные очертания порядка и чистоты, и думала, сможет ли когда-то сама этим похвастать. Сможет ли когда-то привести в порядок весь бардак, в который превратилась ее жизнь. Вот так же просто вымести из нее все лишнее и сиять счастьем.

Кофе давно остыл, а Патриция все стояла, смотря сквозь сходящую на нет суету. Она апатично перевела взгляд на часы и поняла, что опаздывает. В свой последний рабочий день к чертовой Дженси Мин. Она опрометью бросилась к себе в спальню, вызвав сочувствующие кивки уборщиц, и когда, не сбавляя темп, промчалась мимо привратника, даже не расслышала, что он ей кричал вслед, и просто на автомате помахала в ответ улыбнувшись.

Уже на улице она сообразила, почему у мужчины было такое выражение лица, будто он провожал ее на казнь. У входа в кондоминиум было не протолкнуться. Со всех сторон наседали журналисты с фото и видеокамерами, которые в одночасье набросились на Патрицию, когда она переступила порог здания.

– Мисс Бэйтман, как Вы прокомментируете вчерашнее происшествие?

– Патриция, прокомментируй сложившуюся ситуацию…

– Как тебе удалось трахнуть и Джокера, и Бэтмена, Патти?

– Правда, что загадочная подруга Джареда Лето из аэропорта вы?

Вопросы градом сыпались со всех сторон на совершенно потерявшуюся Патрицию. Она не понимала, что происходит. Не понимала, как попала из одного сорта ада в другой. При чем здесь персонажи комиксов и как они догадались о том, что на фотографиях именно она, а не какая-то другая блондинка, коих у Лето был бесконечно длинный список.