– Разрушила семью Аффлека и даже не потрудилась расстаться с ним, как уже начала трахать Лето. Шлюха! – выплюнула ей прямо в лицо какая-то особо обеспокоенная событиями, не понятными Патриции, журналистка.

Шлюха! Лживая сука Патриция Бэйтман! Слова жгли, как открытые раны. Девушка металась из стороны в сторону, пытаясь прорваться вперед, словить машину и ехать так далеко, пока на горизонте не останется ни одной высотки, а сердце перестанет грозиться пробить ребра.

– Мисс Бэйтман, – позвал ее мужчина, и Патти нервно дернулась в сторону, не сразу узнав голос привратника, – следуйте за мной, – он взял ее за руку и провел к черному ходу, где уже ждал автомобиль.

Оказавшись в относительной безопасности, девушка тут же взялась за телефон, чтобы оценить масштабы катастрофы и понять, как она всего за одну ночь превратилась в мишень для желтой прессы и объект всеобщей жгучей ненависти.

Патриция была готова ко многому, она не питала иллюзий по поводу конфликта на вечеринке и знала, что найдет несколько скандальных сообщений о произошедшем на сайтах, любящих светскую грязь. Но то, что она прочла, просто ужаснуло девушку. Все медиа трубили о том, что Патриция Бэйтман, фэшн-редактор The Hollywood Reporter, скрыла от общественности сразу два романа. И пока Бен Аффлек, поглощенный делами студии, не мог уделять ей должное внимание, окрутила Джареда Лето, который и пострадал от тяжелого кулака экранного Бэтмена совершенно так же, как и его архизлодей Джокер. Возможность провести такую яркую и запоминающуюся параллель без малейших шевелений мозгами была просто как манна небесная. Все заголовки были ее.

С Днем рождения, Патриция Бэйтман. С Днем рождения, шлюха и лживая сука!

Отложив телефон в сторону, девушка закрыла глаза. И в который раз за день пожалела, что вообще проснулась. На голосовой почте были десятки сообщений с предложением эксклюзивного интервью и ни одной весточки, ни одного пропущенного от Джареда. Что вряд ли можно было бы считать странным, если учесть то, как и куда она отправила его прямым текстом всего несколько часов назад. Молчал и Бен, решив, наверное, что эта девочка слишком проблемная, чтобы и дальше поддерживать с ней общение. Его публицисты, если они не последние идиоты (а это далеко не так), уж точно посоветовали ему переждать бурю подальше от опальной Патриции.

Казалось, единственное, что она сейчас могла и обязана была вытащить из-под обломков, была ее новая работа. Слишком много было уже проделано, слишком много людей задействовано, чтобы дать всему обрушившемуся враз дерьму перечеркнуть столько месяцев подготовки.

– Да, это Патриция Бэйтман, – начала она разговор с редактором Vanity Fair, чтобы убедиться, хотят ли они фотосет так же сильно, как и до взорвавшейся атомной бомбы, которая разметала ее репутацию на сотни осколков.

И еще одно утро.

Чувствуя, как затекла во время сна ее рука, Робби поморщилась от неприятного ощущения и потянулась, не открывая глаз. Ощутив, как что-то тихо зашевелилось в ее ногах на другом конце дивана, девушка приподнялась на локтях и вздохнула.

Крис спал наполовину сидя, уткнувшись лицом в огромный мягкий подлокотник. Они просидели здесь полночи. Сначала разговор не шел, и оба просто молчали, вглядываясь в темноту, которую разбавлял только тусклый оранжевый свет маленькой круглой лампы на краю тумбочки. А затем Робин рассказала ему обо всем. Она говорила о своей семье, о Патти, которая предала ее, о том, что до сих пор скучает по Тому, который бросил ее после того, как она предпочла ложь Джека Уайта всему на свете. Музыкант слушал ее молча. Он лишь изредка кивал или печально улыбался, периодически сжимая ее ладонь в своих руках. А когда она выговорилась и затихла, вновь чувствуя, как на глазах выступают слезы, Крис притянул Робби к себе и крепко обнял. Это были самые теплые и искренние объятия за долгое время. Прижимаясь к его груди, ей и правда становилось не так страшно. Когда он был рядом, Робин переставала бояться той пустоты, которая пришла на смену боли. Если бы он только мог остаться здесь чуть дольше…

Но теперь Уильямс ни в чем не могла быть уверенной. Она смотрела на то, как во сне ресницы Криса тихонько дрожали, а губы были крепко сжаты, точно он боялся рассказать кому-то самую страшную тайну сразу после пробуждения, и думала лишь о том, что будет с ней, когда этот мужчина покинет Санта-Монику. Было до сих пор удивительно вообще видеть его здесь, но ей так не хотелось оставаться в одиночестве. Сейчас…

Тихонько приблизившись к своему спящему гостю, Робби легонько, стараясь не разбудить, коснулась пальцами его щеки. Крис что-то сонно промычал и открыл глаза.

– Прости, прости!.. – девушка отдернула руку. – Я не хотела будить.

– Уже утро?.. – хрипло прошептал Мартин, улыбаясь.

– Кажется, – Робин улыбнулась в ответ. – Хотя я не могу сказать наверняка.

Мужчина потянулся и выпрямился, принимая полностью сидячее положение. Переводя взгляд на Уильямс, он спросил:

– Как ты себя чувствуешь?..

– Чувствую…

– Это хорошо, – усмехнулся Крис, заметив, как Робин вновь улыбнулась. – Хочешь чего-нибудь?

Выбиравшись из-под своего пледа, Роббс поднялась с дивана и медленно подошла к окну. В Санта-Монике было слишком солнечно для нее сегодня. Но вопреки всему, девушка рывком распахнула шторы и, обернувшись к музыканту, ответила:

– Есть хочу!..

Крис предложил Робин поехать в Малибу именно в тот момент, когда девушка без особого аппетита доедала свой завтрак в одном из небольших кафе на побережье Санта-Моники, куда они отправились почти сразу после пробуждения.

Делать вид, что сегодня ей лучше, чем вчера, у Робби получалось из рук вон плохо, и музыкант видел все, что с ней происходит. Чувствовал, как она пытается быть с ним милой, но все чаще отводит глаза и смотрит туда, где тихо шумит океан.

Выглядела Уильямс не лучше, чем чувствовала себя. За последние сутки она много плакала, и теперь ее глаза были сильно припухши, а взгляд оставался потухшим и напряженным даже в тот момент, когда девушка делала вид, что улыбается. Именно делала вид. И от этого Крису становилось действительно не по себе. Он прекрасно помнил, какой Робин была еще неделю назад, когда они веселились в Лондоне. В ней было столько жизни. Столько огня. Когда она смеялась, казалось, что все вокруг заражались этой энергией, маленькой пьянящей чертовщинкой, которая жила внутри этой девочки. С самой их первой встречи, с самого начала он понял, что она другая. Отличается от всех женщин, которые были у него раньше. Рядом с Робин Крис чувствовал себя тем парнем, каким он был еще до встречи с Гвинет. До печальных «Ghost Stories», кучи взаимных претензий и обид, развода и лживого прикрытия за ширмой дружбы…