Шрифт:
– Все просто отлично, – Бэйтман подарила ему ту самую улыбку, которую любили камеры, но которая была слишком фальшивой, чтобы живой человек поверил в ее искренность. – Со мной все будет отлично.
Если все они считают это тестом на адекватность и самостоятельность, она докажет, что вполне способна вернуться к работе, к своему жилью в ЛА и привычному укладу жизни, за исключением разве что одной маленькой детали. Да и не сорвется же она, в самом деле, посреди ужина в ресторане с тремя мишленовскими звездами и списком резервации столиков длинной в жизнь среднестатистического модного клуба в Городе Ангелов?!
– Кстати, ты так и не рассказал мне, как там дела с кастингом нового злодея? – девушка хитро улыбнулась.
Привычные интересы, отвлеченные разговоры, вкусный ужин с хорошим вином и чудесный собеседник. Что вообще может пойти не так, когда на тебе Michael Kors, а твой спутник чертов Бэтмен? Она всегда считала удачное платье своей броней против злопыхателей, сплетников, завистников, неудачников и плохих дней. А в комплекте с главным супергероем DC – это была просто непробиваемая защита.
– А ты говорила о набросках в папке, которую поспешно спрятала тогда у бассейна, – Бен улыбнулся в ответ.
Туше. Девушка быстро втянулась в разговор, забыв обо всем вокруг. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы отбивать его реплики и вовремя самой делать выпады. Их шутливое состязание в светском остроумии походило на разговор в театре после премьеры «Бэтмена против Супермена». Та же легкая пьянящая эйфория, которую теперь не отнести на счет посторонних факторов и всеобщей атмосферы торжества. Каждое слово приносило удовольствие, каждый кусочек пищи и глоток вина был удовольствием. И Патти не заметила, как захмелела.
А потом в сопровождении администратора в зал вошел Терри с Алекс, ее голос задрожал и оборвался. Она не отрываясь смотрела, как пара идет к своему столику и про себя молилась, чтобы Ричардсон не заметил ее. Эта неловкость, скованность, глупая боязнь. Все, о чем она успела забыть, вернулось, ворвалась в плотно прикрытую дверь обратно. Неужели так будет каждый раз? В чертовом Лос-Анджелесе, где все связаны друг с другом хуже, чем некогда знатные семьи первых иммигрантов, ее жизнь в ближайшие месяцы грозилась превратиться в сущий ад.
Патти нервно сглотнула и опустошила бокал, а затем потянулась за санжовезе, чтобы восполнить утраты. Бен, который все это время внимательно следил за тем, как девушка меняется в лице при появлении друга Лето и съеживается от переживаний, первым схватил бутылку и лишь немного наполнил ее бокал. Который мало-помалу наполнялся еще несколько раз. И девушка наконец почувствовала блаженную невесомость, которую может принести только выдержанное итальянское красное вино. Терпкую и прекрасную, словно пробуждение от глубокого сна, когда явь и сновидения еще не до конца расстались друг с другом.
– Вот скажи мне, Бен, ты же взрослый мужчина. Единственный взрослый мужчина, с которым я общаюсь. И я делаю ударение именно на том, что ты мужик. А не на возрасте. Так вот, что со мной не так? – с болью в голосе спросила Патти, глядя, как всего в нескольких столиках от них Терри галантно ухаживал за своей дамой. – Может, у меня типаж такой, на который ведутся особенные мудаки? Может, у меня где-то написано, что я просто обожаю тех ребят, которые возьмут и выебут мою жизнь наизнанку? – последнее она сказала чуть громче положенного, и несколько пар за соседними столиками, которые напряглись, как только Бэйтман начала сопровождать свой монолог активной жестикуляцией, предосудительно посмотрели на нее, а какая-то дамочка даже зашипела. На что Патриция только пьяно усмехнулась и показала ей средний палец.
Бен бросил суровый взгляд на недовольную даму, и она осеклась, так и не озвучив своего унылого снобистского замечания. Он взял руку Патти в свою. Огромная теплая ладонь полностью накрыла ее хрупкую ручку. Тепло и безопасно, вот, что чувствовала она в его прикосновении, никаких романтических намеков или ожиданий, какие обычно вкладывают в этот жест парни. Парни, которые находят ее привлекательной, а себя достаточно уверенными, чтобы надеяться на продолжение. В жесте Бена была лишь забота, она запросто могла представить себе, как он вот так же держит за руку свою дочь, сидя ночью у кровати и охраняя ее сон от монстров в шкафу. Патти закусила губу от обиды. Она была безумно благодарна ему за заботу, но где-то глубоко внутри хотела, чтобы его ладонь означала что-то большее. Патриция Бэйтман была достаточно пьяна, чтобы признать это перед самой собой.
– Мне кажется, теперь нам действительно пора, – сказал Бен, и Патти не стала ему возражать.
Администратор распрощался с ними в самых теплых выражениях, хотя и без того было ясно, что он был рад тому, что они уходят. Бедняга ждал момента вызвать такси с тех самых пор, как дама начала что-то рассказывать, активно подкрепляя речь жестами, а потом и вовсе расшумелась.
– А вот мне даже не кажется, – хихикнула Бэйтман, нырнув в такси, – что нам здесь больше не будут рады. По крайней мере, мне так точно.