– Не делай глупостей, – опять повторил он и добавил, садясь в такси: – Без меня.

– Твою мать!.. – в ужасе Патриция смотрела на белоснежную мебель в гостиной Криса, которая была усыпана разноцветными отпечатками маленьких детских рук и просто пятнами. Но что это? Краски? Не похоже…

Бардак. Тут и фотооборудование Макса, и его футболка. Патриция наклонилась и подняла с пола тюбик с тональным кремом. La Mer. Робин, неужели, блядь, ты не научилась класть на место свои вещи?! Сама она ненавидела беспорядок и приходила от него в настоящее бешенство. На кухне тоже срач. И стоило давать выходной этой миссис Поппинс, если не в состоянии убрать со стола тарелки?

Кепка Олли валялась на столе рядом с огрызком от яблока. Патти поджала губы и подумала, интересно, что случилось бы с этим прелестным домом, если бы Уильямсы остались здесь совсем одни, без прислуги и возможности вызвать клининговую службу хотя бы на месяц. Скорее всего, Крис Мартин по приезду решил бы, что ошибся дверью или случайно заехал в грязный латинский квартал. Это же надо, блядь! Продолжая собирать с пола разбросанные детские и взрослые вещи, Пи медленно продвигалась к стеклянным дверям, ведущим на задний двор. Nirvana орала так громко, что Курт вполне мог услышать и восстать из мертвых лишь для того, чтобы попросить сделать потише. Макс никогда не был любителем Кобейна, а Робин напротив обожала творчество чувака, поднявшего грандж. Но Nirvana все же была получше Рианны или Бейонсе. Поэтому достаточно часто на совместных сборищах Уильямс шел сестре на уступки и по десять раз подряд терпеливо слушал Come As You Are или еще что-то в этом духе…

Выйдя во двор, Патриция прошла к бассейну и, увидев своих драгоценных друзей и сына, выронила из рук все шмотки, которые успела насобирать по пути. Оливер стоял рядом со Скай, которая нещадно кромсала ножницами его джинсы. В одну штанину она уже успела воткнуть несколько декоративных металлических булавок, которые и сама любила. В то же время Макс разрисовывал шею мальчика какими-то причудливыми узорами. В руках у него была краска для боди-арта, Пи сразу же узнала эту упаковку. Упаковку, но не своего ребенка. Волосы Олли были выпрямлены, а вместо любимых кудряшек на голове его красовался начес, который дополняла одна из бандан Макса. Он был разрисован, весь разрисован! А подойдя ближе, Патриция заметила в ухе сына крохотное серебряное колечко.

Робин, которая совершенно не заметила появления подруги, как и все остальные, впрочем, подошла к мальчику и, присев на корточки возле него, начала покрывать ногти ребенка черным лаком.

– Вы что сделали?! – с плохо скрываемым восторгом, но, все же пытаясь изобразить самое искреннее недовольство, воскликнула Бэйтман, подходя ближе.

– Патти! – мальчик с улыбкой потянулся к матери.

– Чувак, не дергайся, я из-за тебя контур смажу! – строго произнес Макс, и Оливер тут же замер.

– Никто не хочет мне объяснить, что здесь происходит?.. – спросила Патриция, опускаясь на колени рядом с Олли.

Робин несколько испуганно отшатнулась и спрятала лак за спиной. Королевская конспирация! Просто десять из десяти!

– Раздевайся, – скомандовал Уильямс, бросив на Пи взгляд. – Давай, снимай верх.

– Что?!

– Я дам тебе свою косуху, мне кажется, будет круто смотреться, – глаза Скайлер сияли. Так было всегда, когда в голову девушке приходила очередная безумная идея. – Сейчас быстренько разрисую тебя.

– У нас тату-салон, – пояснил Олли, с важным видом. – И у меня теперь есть сережка, как у дяди Макса, видела?

Мальчик показал на колечко в ухе, и Патти еще сильнее побледнела.

– Не ссы, это фейк, – с усмешкой, пробормотал Макс, продолжая старательно вырисовывать на шее ребенка языки адского пламени. – Давай, Бэйтман, у меня не каждый день есть время поснимать вас. Переодевайся. Фотки получатся отпад.

Сорок минут спустя Патриция стояла рядом с Олли возле бассейна, в который специально накидали пустых бутылок и пластиковых стаканчиков, чтобы создать ощущение шумной вечеринки, отгремевшей здесь прошлой ночью. На ней была узкая косуха Скайлер, усеянная шипами и джинсы, которые предварительно пришлось как следует покромсать ножницами. Робин помогла Скай сделать Патти макияж, и теперь та выглядела, как истинная панк-принцесса. Макс командовал, полностью увлеченный процессом съемки, а Олли на удивление был достаточно долго увлечен фотографированием. Пока ему не надоело и он не начал придуриваться. А потом и вовсе убежал вместе с Робин играть в Playstation. Но и тех кадров, которые удалось получить, было достаточно, чтобы вечером, сидя в гостиной и разглядывая фотки на экране мака, Патриция с благодарностью прошептала:

– Уильямс, ты гребаный гений!..

В ответ мужчина лишь улыбался, потягивая пиво прямо из бутылки.

Скайлер подошла к Патриции и, взглянув на фотографии из-за плеча подруги, тихо произнесла:

– Да, это очень круто. И посмотри, Пи, какие тени. Удивительно…

– Что-то я не расслышал, – усмехнулся Макс. – Повтори, Иендо, что ты там сказала?..

– Сказала, что ты хороший фотограф, Макс, – Скай отбросила с плеча волосы и выпрямилась. Затем как-то сдавленно улыбнулась и вышла из комнаты.

Патти в недоумении посмотрела ей в след и обратилась к Уильямсу:

– Ты победил.

– Я всегда побеждаю, – самодовольно хмыкнул Макс. – А вообще, не такая уж и плохая эта твоя Иендо…

Бэйтман хотела было что-то ответить, но мужчина уже покинул гостиную следом за Скайлер.

Скайлер боролась со своим пристрастием к сигаретам, но сегодня, казалось, ей просто необходимо было несколько затяжек. Поэтому после разговора с Патти и Максом, в котором она публично признала его охуенным фотографом, тем самым потешив его и без того раздутое до вселенских масштабов эго, девушка схватила из своей сумки пачку Marlboro и вышла во двор. Уже стемнело, и чем ближе была ночь, тем сильнее Иендо хотела провалиться сквозь землю.