Несколько минут, чтобы прийти в себя. Это все, что Бен мог позволить ей. Патриция Бэйтман не любила, когда в ней можно было прочесть простые человеческие слабости: волнение, страх, грусть – поэтому он дал ей эти бесконечно долгие минуты тишины. И лишь когда из спальни послышался шум, будто она решила разом покончить со всей вычурной обстановкой, положить начало продолжительному затянувшемуся ремонту, Бен поднялся с места.

Развалиться на кровати, предаться апатии и сожалениям, пытаться переложить вину на родителей и окружение – сейчас она не могла позволить себе такой роскоши. Надо было разозлиться. Гнев всегда помогает. Разозлиться и действовать. Она швырнула дорожную сумку на пол.

Та, тяжело приземлившись, открыла свою голодную пасть, в которую тут же без разбору полетели вещи. Патти перерывала полки в поисках невесть чего, и когда тайный ингредиент спокойствия так и не был найден, она издала протяжный, опустошающий стон и пнула сумку. Она, хоть и упиралась всем своим весом, но заскользила под кровать. Девушка опустилась на пол рядом и, прикрыв глаза, попыталась составить план, простую очередность действий. Ничего лишнего, в отличие от целой кучи хлама, который она решила потащить за собой багажом.

Билет. Сперва надо позвонить в авиакомпанию и обеспечить себя местом на первом же рейсе. Только первый шаг был определен, все стало намного легче. Она потянулась к телефону, терпеливо выслушивая гудки, вытащила сумку и положила ее на кровать.

– Мне нужен билет на ближайший рейс до Сан-Франциско, – Патти сразу же озвучила свою проблему, так и не дослушав оператора до конца, и вновь начала раздражаться, когда следом посыпались уточняющие вопросы.

– Вообще-то нам нужно два билета, – мужчина взял телефон из рук Бэйтман как раз вовремя, чтобы парень по ту сторону связи не услышал о том, какой он тупой мудак. Он отвечал спокойным деловым тоном, и уже совершенно не казалось, что сотрудник авиакомпании тянет время. Никаких глупых и лишних вопросов, все исключительно по сути.

Стиснув виски пальцами, пока буквально не почувствовала, как между ними стискивается и противная ноющая головная боль, Патти позволила себе немного расслабиться и присела на кровать, наблюдая за тем, как Бен легко справлялся с тем, что она едва не завалила.

Два билета. У нее не было сил спорить. Он ведь знает об Оливере, и, в конце концов, если все выплывет наружу, разве не испытает она наконец хоть толику облегчения? Да. Несмотря на все возможные последствия, Патти узнает, каково это открыться перед другим человеком. И увидеть, как даже самые сильные бегут.

Она скривила губы в подобие улыбки.

– Я чего-то не знаю?

Вопрос вернул ее обратно в реальность, где Бен сделал то, на что она так и не решилась: вывалил содержимое дорожной сумки на кровать. На вершине всех этих бесполезных вещей красовалось белье L’agent и шемиз от Стеллы Маккартни.

– Один билет в Сан-Франциско, кружевное белье, тайные сборы. И все это поле того, как я показал тебе свое тату. Мне кажется, кто-то испугался серьезности, которую приобрели наши отношения, после того как я увековечил Канарейку у себя на руке, – Аффлек усмехнулся.

Патти охотно приняла его объятия и позволила себе вялый несколько растерянный смешок.

– Как зовут этого негодника? – спросил он шутливо грозным тоном и посмотрел суровым взглядом Бэтмена, который не хуже сыворотки правды должен склонять к тому, чтобы рассказать всю подноготную, включая то самое позорное происшествие на третьем дне рождения в особняке ее дедушки с бабушкой.

– Оливер, – все еще улыбаясь, ответила Патти.

– Боюсь, этот парень вне конкуренции, – вздохнул Бен. – Такси скоро будет.

Патриция, не скрывая удивления, смотрела на мужчину. Когда он только все успел?

– Тебе помочь собраться? – спросил Аффлек, поддев пальцами миниатюрные трусики. – Сложить самое необходимое.

– Сама справлюсь, – проворчала Бэйтман, отворачиваясь к шкафу, в надежде, что Бен не заметил ее смущения.

Спустя несколько часов они уже летели в Сан-Франциско, и Патти опять начала пробивать мелкая дрожь волнения. Она пыталась отвлечься на один из фильмов, которые предлагала авиакомпания, но почти сразу потеряла суть происходящего и отложила наушники.

Бен ни о чем ее не спрашивал в ожидании, когда она сама захочет выговориться, и обнял ее за плечи, когда девушка положила голову ему на грудь.

– Я так волнуюсь, – прошептала она, прижимаясь к мужчине еще крепче.

– Все будет хорошо, – его спокойному уверенному голосу хотелось верить.

Если бы он только знал, то возненавидел бы ее и был бы прав. Открыть ему всю правду казалось сейчас худшей затеей в мире. Едва ли он, зная, какой дерьмовой матерью она была и остается, так же заботился о ней. А Патти сейчас нужен был кто-то, кто мог бы просто быть рядом. Робин, судя по ее последним сообщениям, не хватало только заебов Патриции Бэйтман, у нее там намечалось шоу покрупнее. Кто из этих двоих ненормальных вообще додумался до знакомства с родителями, она не допытывалась, да и это было не столь важно, ведь они оба подписались на суицидную миссию. Дрожь пробирала Патти только от одного упоминания такой перспективы. Хорошо все-таки, что она вообще не общается со своими ближайшими родственниками. Это значительно облегчает жизнь.