– Что?
– не понял я. Голос немного дрожал от слёз, готовых политься в любую секунду. Я нетерпеливо кашлянул, чтобы прочистить горло.

– Ну, - неуверенно начал юноша, - я подумал, что тебе, может, понравиться... ты же не думал над её именем?

С минуту мы оба молчали: я бездумно глядел в его лицо, а Хейн - в моё. Я несколько раз повторил про себя это слово: Акира. Мне было всё равно. Но тут вспомнился тот факт, что Хейн спас меня, мою сестру, потому я решил хотя бы слегка отблагодарить его невраждебным отношением.

– Мне нравится, - тихо ответил я. Надеюсь, прозвучало тепло и приветливо. Хотя вряд ли. Эмоции я никогда не умел подделывать. Но Хейн не увидел моего обмана и прямо-таки просиял.

– Я не трогал твоё сознание!
– заверил он. Тогда он казался мне настоящим ребёнком, радующимся самому обыкновенному чуду.
– Тебе самому понравилось!

– Я знаю, - сумрачно пробормотал я. Я не разделял его радости, но очень старался. Не получалось. Какая разница, как будут звать её? По-моему, я бы и воспринял её как Ребёнок. Моих родителей нет. Нет матери, которая так ждала ребёнка и по вечерам придумывала сказки, чтобы рассказывать их малышу... глаза снова покрылись туманом, но я глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться.

– Прости, - вдруг сказал Хейн, и я поднял на него взгляд, поняв, что юноша все эти мгновения внимательно рассматривал моё лицо.
– Ты не можешь вечно грустить по родителям. Ты мужчина. У тебя дочь... то есть сестра. Бери её и неси в будущее. Я знаю, вы, инкубы, тела не хороните, так что пошли отсюда.

Хейн, конечно не знал, что под влиянием морали моей матери наша семья всё-таки хоронила своих родных. У нас даже склеп был. Вот только сейчас об этом говорить совершенно не хотелось.

Сначала меня одолело желание задать Хейну по первое число. Он что, не понимает, что у меня больше не было семьи, кроме крохотного существа, что сейчас мирно посапывало в своём маленьком мирке? Я уже был близок к тому, чтобы отдать ему Акиру и удалиться куда подальше. Но потом я обдумал его слова и пришёл к выводу, что юноша был прав. С первого слова я понимал, что Хейн очень странный человек - ребёнок со взрослым умом. Но он меня поражал. Возможно, это у меня интеллект был слишком детским, ведь детство у нечеловеческих существ длилось несколько дольше, чем у людей. Зато как быстро мы потом развивались...

Я решил, что мысли Хейна идут в нужном направлении. Потому прижал Акиру к себе и уверенно заявил:

– Я помогу ей найти себя. И кстати, - добавил я, но опять-таки чтобы не казаться неблагодарным. Наверняка натянутый энтузиазм в моём голосе не обманул его.
– Акира - слишком коротко. Я знаю одно имечко Кирджава, потому моя сестра будет носить имя Акирджава.

Это решение пришло ко мне в те самые мгновения, когда я начал говорить. Я действительно слышал о таком имени: Кирджава. Хейн усмехнулся:

– Ну и извращённая у тебя фантазия.

Ему явно не понравилось, но он не стал спорить.

Я, прижимая к себе девочку, медленно пошёл к дому - вдруг есть молоко? Ребёнку нужно есть. Конечно, я не очень надеялся на это, но посмотреть стоило.

Едва я ступил на деревянную лестницу перед входом, первая ступень со скрипом и треском разломилась. От неожиданности я отскочил и встряхнул Акирджаву, от чего девочка проснулась. Но, к моему большому удивлению, она не издала ни единого звука и принялась внимательно оглядывать меня. Я даже остановился, чтобы заглянуть в её большие пронзительно-синие глаза.

Я никогда и не предполагал, что кто-то может быть настолько похож на меня! Несмотря на её синие глаза, лицо было почти точной копией моего: только глаза были чуть больше, губы - немного полнее. Я мог представить себе какой она будет через лет десять, просто вспоминая себя самого.

Непроизвольно улыбнувшись, я подумал, что передо мной лежит маленький ангел.

Но тут произошло нечто, сбившее меня с толку.

В ответ я получил оскал, похожий на вампирскую улыбку - на ту самую, которую человек получает, когда понимает, что деться некуда, но жить хочется. Эта жуткая ухмылка, никак не сочетавшаяся с прекрасным личиком и синими глазами, повергла меня в шок. Наверно, я замер в странной позе, потому что Хейн, всё это время шедший позади, быстро подбежал и осторожно спросил у меня:

– Что случилось?

Я хотел было недовольно крякнуть: как можно не понять, почему я опешил, если новорождённая девочка так ядовито скалится?! Но потом я понял, что Хейн едва достаёт макушкой мне до плеча (и этот факт меня немало позабавил) и не видит лица Акирджавы. Я немного присел, чтобы голова Хейна оказалась на одном уровне с малышкой. Юноша приподнялся на цыпочки и, поглядев на её личико, резко отпрянул.

– Это у вас семейный оскал?!
– ни с того ни с сего воскликнул Хейн. Это замечание просто разбило моё внешнее спокойствие, и я с ужасом воззрился на человека.