— Например? — спросила женщина.

— Пойду к тебе в услужение! Буду твоим слугой до конца жизни!

На мгновение в голове у него промелькнуло: но ведь тогда придётся оставить Хайнэ.

Впрочем, если брат снова будет здоров, тогда ему не понадобится тот, кто должен будет купать его, одевать и причёсывать. Он больше не будет ему нужен.

Но незнакомка снова покачала головой.

— Я не могу. Не имею права.

Хатори не понял, на что именно она не имеет права — лечить болезнь Хайнэ или брать его к себе в слуги, однако одно стало ему ясно: это тот случай, когда упорством ничего не добиться. Она не согласится.

Он снова опустился на крышу, но расстояние между ним и женщиной сократилось почти вдвое.

— В прошлый раз ты убежала от меня, — напомнил Хатори, глядя не на неё, а на улицы Нижнего Города, утопавшие в золотистом свете, как в гречишном мёде. — А сейчас нет. Почему?

Она проигнорировала его вопрос и спросила совершенно другое:

— Ты любишь этот город?

— Город? — Хатори удивился и задумался. — Не знаю. Вообще-то, я не размышлял о нём, как о живом существе, которое можно любить или не любить. Это просто город. Но если ты непременно хочешь ответ, то, наверное, да. У меня нет никаких причин относиться к нему плохо. А ты, надо полагать, любишь, раз спрашиваешь?

— О да, — незнакомка снова улыбнулась и с какой-то особенной лаской провела рукой по нагретой солнцем, потрескавшейся черепице. — Есть три имени, или наименования, которые значат для меня особенно много. Одно из них принадлежит человеку, второе — не человеку, а третье — Аста Энур.

— Вот как.

Хатори пришло в голову, что они разговаривают как давние приятели, которые уже всё друг о друге знают и теперь неторопливо делятся впечатлениями, любуясь вечерним пейзажем и даже не глядя друг на друга.

Но почему-то у него было ощущение, что в этом нет ничего странного, и что так и должно быть.

— А знаешь, у меня тоже есть три имени, которые значат для меня особенно много, — внезапно произнёс свою мысль вслух Хатори. — Но все три принадлежат людям. Хайнэ Санья, Иннин Санья, Ниси Санья…

Незнакомка не ответила ему, но он и не ждал ответа.

Солнце, завершив свой дневной путь, опустилось за горизонт, и город, неожиданно ставший предметом разговора, утонул в синих сумерках.

— Мне пора, — без сожаления сказала незнакомка, легко поднимаясь на ноги.

— Иди, — разрешил Хатори и на этот раз не стал её преследовать.

Лишь когда она исчезла, словно растворившись в синих сумерках, ему подумалось: а не привиделось ли всё это? Эта неожиданная встреча, странный разговор…

Но он не стал долго размышлять об этом.

Он гулял по городу добрую половину ночи, наслаждаясь осенней прохладой, видом звёздного неба и лунным светом, а когда вернулся домой, то обнаружил в своей комнате письмо от Хайнэ.

«Наверное, снова распевает дифирамбы этому своему прекрасному господину», — решил было Хатори и даже хотел отложить письмо до утра, однако, уже расстелив постель, всё-таки не выдержал и развернул послание.

Хайнэ просил его приехать как можно быстрее.

Хатори вскочил на ноги и бросился вниз, перебудив, вопреки своему умению передвигаться довольно бесшумно, весь дом.

Он хотел было отправиться во дворец в тот же момент, однако госпожа отговорила его — упросила подождать до утра, объясняя это тем, что в столь поздний час никто не пустит его за Великие Ворота.

А может быть, и не пустит вообще…

На последнее замечание Хатори не обратил ни малейшего внимания. Он заставил себя дождаться рассвета, однако как только первые лучи солнца осветили сад, бросился к экипажу.

Если бы стража у Великих Ворот попыталась его задержать, то он, пожалуй, не остановился бы и перед дракой, но, к счастью, проблемы не возникло. Его пропустили и провели к Хайнэ коридорами какого-то беспримерно великолепного, раззолоченного, ошеломляющего роскошью павильона.

Брат сидел на постели, закутавшись в не менее роскошную накидку, и лицо у него было белым, как полотно, и осунувшимся, как у смертельно больного.

Хатори испугался, увидев его таким, но не слишком — главное, что теперь он снова будет рядом, он не позволит случиться c ним чему-то плохому.

— Я заберу тебя отсюда, — сразу же пообещал он и сгрёб брата в охапку, прижимая его к груди. — Что они с тобой сделали?

Хайнэ засмеялся каким-то странным смехом.

— Да нет, всё в порядке. — Голос у него был тоже странный, как будто искусственный. — Я просто не выспался. Ждал тебя.