Но, как ни странно, эта мысль оставила её почти равнодушной.

Наряду с терзавшими её горечью и яростью, она испытывала странное чувство, чем-то напоминавшее облегчение.

«Я сделала всё, чтобы заслужить его любовь, — думала она. — Всё, что было в моих силах. Но это оказалось бесполезно. Что ж, значит, мне больше нечего терять».

Эта мысль принесла принцессе странное веселье; она вскочила на ноги и ходила по своей огромной спальне из угла в угол до тех пор, пока стража не объявила первый предрассветный час.

Тогда она остановилась и посмотрела на пустовавшую постель.

Неужели она не смогла бы стерпеть присутствия своего мужа до рассвета, чтобы не давать повода для толков?

Несколько часов назад казалось, что не смогла бы, но сейчас принцесса ощутила исступлённую потребность, чтобы он вновь был здесь — хотя бы спал подле неё, хотя бы в одежде. Хотя бы такой же недоступный и равнодушный к ней, как раньше.

Она накинула поверх ночного наряда простую тёмную накидку с капюшоном и, выскользнув из покоев через потайную дверь, прошла по длинной крытой галерее, соединявшей её павильон с павильоном её супруга. О существовании этого хода знали только сама принцесса и несколько доверенных слуг.

Вторая потайная дверь открывалась прямо в спальню Онхонто.

Сколько раз на протяжении полугода она останавливалась, не позволяя себе воспользоваться этим путём и посмотреть, как его переодевают, чтобы потом проскользнуть в его постель и жарко ласкать его до утра.

Она верила, что всё это будет иметь какой-то смысл.

Таик приоткрыла дверь и остановилась напротив постели.

Муж её спал с Хайнэ Саньей; полог был откинут, и принцесса видела лицо калеки, безмятежно-счастливое во сне и в то же время какое-то по-детски жалобное. Онхонто спал на спине, а калека пристроился у него под боком, положив голову ему на плечо и обнимая его одной рукой. Спали они под одним одеялом.

Лицо принцессы искривилось.

«Может, мне заставить его спать с калекой, как с женщиной? — подумала она, чувствуя, как чёрная злоба вонзается в её сердце, точно крючьями. — Не может быть, чтобы он был абсолютно бессилен. Если он испытывает к калеке нежность, если он так жалеет его за уродство, то пускай испытает к нему страсть! Пусть любит его, как не смог любить меня!»

Принцесса знала, что некоторые из прежних правительниц развлекались, заставляя своих любовников ласкать друг друга.

Ярость и сладострастие охватили её; ей захотелось немедленно увидеть, как красивое и уродливое соединяются, захотелось унизить своего прекрасного, недоступного супруга так, как это было только возможно. Заставить его выпить любовный напиток и спать с Хайнэ Саньей, низвести его трогательную нежность к калеке до грязного, запрещённого плотского удовольствия.

Он же говорил, что будет подчиняться её приказам.

Что он скажет в ответ на это?

Может быть, хотя бы возненавидит её, раз уж не смог полюбить?

Принцесса скривила губы, беззвучно, зло рассмеялась и вышла из покоев через главные двери.

Она шла, ни на кого не глядя, по пустым коридорам, и ей казалось, что она идёт во сне. Мраморные потолки и деревянный пол, голубоватый огонь светильников и сизые предрассветные сумерки, белоснежный покров сада и жаркий огонь алых ягод — всё перемешалось у неё перед глазами, превратилось в нелепую бессмыслицу, яркую картинку цветного калейдоскопа.

Она подумала, что умерла, и бредёт по полям, предваряющим вход в Подземный Мир, чтобы рухнуть в огненную пропасть, зияющую развёрстой черной пастью прямо у неё перед ногами.

А потом всё взорвалось оглушительным звоном, как будто мир и впрямь перестал существовать.

Принцесса остановилась посреди одного из коридоров, подняв голову и опустив руки — растрёпанная, в тёмной накидке, оглушённая.

Много времени ей потребовалось на то, чтобы понять, что звук этот — от которого чуть не раскололась её голова, и полились ручьями из глаз слёзы — это тот самый звук, которого она ждала на протяжении без малого десяти лет.

Зрение и слух мало-помалу начали возвращаться к ней; принцесса увидела людей, застывших вокруг неё в нелепых позах — кто-то замер в низком поклоне, подметая растрёпанными со сна волосами пол, кто-то упал на колени.

Принцесса смотрела на них и ничего не говорила.

Наконец, она услышала шаги, твёрдые и размеренные, и увидела силуэт женщины, приближавшейся к ней из противоположного конца коридора.

Верховная Жрица Аста Даран остановилась напротив неё, бледная, но успевшая одеться подобающим образом. Чувств своих она ничем не выражала, разве что только плотно сжала губы.

— Свершилась Воля Богини, — проговорила она ровным, твёрдым голосом. — Позвольте мне выразить моё нижайшее почтение от имени всех ваших подданных, Ваше Величество. Пусть Ваше правление будет долгим, и свет Богини устелет ваш путь золотом и славой, а я буду молиться за душу Вашей предшественницы.