Хатори посмотрел на неё долгим, пронзительным взглядом и молча кивнул.

«И у меня целых два варианта, как устроить это "хорошо", — подумала Иннин с каким-то странным грязноватым воодушевлением. — Или мы вместе сбежим, или я соглашаюсь на предложение Астанико…»

Она вдруг поняла, что не испытывает к Главному Астрологу такого омерзения, как прежде.

После того, что случилось, он попросту стал ей безразличен.

И эта мысль Иннин испугала.

Она наклонилась и быстро поцеловала Хатори в губы.

— Я обещаю, — повторила она дрожащим голосом.

— Не надо ничего обещать, — перебил её Хатори. — Не вздумай рисковать собой. Если для тебя будет какая-то опасность — не надо.

Иннин как-то судорожно кивнула и выбежала из камеры.

«Разве могу я верить этому… червяку, — думала она, пытаясь разжечь в себе остатки прежней злобы. — Как я могу поверить, что он сдержит своё обещание?»

Она поспешно шла по коридору, нервно комкая рукава, погружённая в свои мысли — до тех пор, пока дорогу ей не перегородила чья-то фигура.

Иннин быстро вскинула голову и похолодела, узнав Верховную Жрицу, чьё застывшее лицо в неровных отблесках тускло горевших под потолком светильников казалось каменной маской.

«Она всё поняла, — мелькнуло в голове испуганное. — Или нет?..»

— Запахни накидку, — медленно и презрительно проговорила Даран, тотчас избавив её от сомнений по этому поводу. — У тебя вся грудь наружу.

Иннин обожгло стыдом и яростью.

«Ну нет, я не позволю ей меня унизить», — подумала она, стараясь с как можно более безразличным видом поправить одежду.

— Приходила утешить осуждённого на казнь? — насмешливо спросила Даран, наблюдая за её телодвижениями.

— Да нет, я приходила исполнить собственные желания, — тем же тоном ответила Иннин. — Я уже однажды говорила вам, что сделаю это при первой подвернувшейся возможности.

— Что ж, возможность тебе представилась, — пожала плечами Верховная Жрица. — Увы, первая и последняя. Конкретно с этим человеком. Но, с другой стороны, мужчин много…

И она обвела взглядом стены, как бы намекая на то, что в распоряжении Иннин — весь дворец.

Кровь бросилась Иннин в лицо, но она сдержалась — её охладила мысль о том, что теперь, после всего случившегося и сказанного, надеяться на то, что Верховная Жрица поможет Хатори, бесполезно.

Не то чтобы Иннин до этого верила в её помощь, но это был призрачный, и всё-таки шанс.

Который теперь был потерян окончательно.

— Я люблю его, — вдруг сказала Иннин, неожиданно для самой себя.

— Он удовлетворил твои тайно взлелеянные желания, и ты его тут же полюбила? — продолжала издеваться Даран. — Немного же тебе было нужно.

— Да что вам известно о любви, — проговорила Иннин, побледнев. — Вы никогда никого не любили, ни одного человека в мире. А если бы любили, то знали бы, что за одну минуту... — она запнулась, чувствуя странное смущение, но всё-таки продолжила: — за одну минуту настоящей любви, настоящей страсти, настоящей нежности можно отдать всю вашу чёртову власть, все ваши достижения и секреты! Вот что я знаю теперь! — выкрикнула она. — И я не желаю ни о чём, слышите, ни о чём! Я знаю, что такое любить и быть любимой, пусть хотя бы несколько мгновений, а вы этого не знаете, и не узнаете никогда. Мне не нужна ваша магия, не нужны ваши тщательно оберегаемые секреты, которые вы лелеете для той, которая будет вас достойна, мне не нужно ничего от вас! Я теперь сама знаю истину, и эта истина отличается от вашей, но ни один человек на земле не скажет, что она хуже. Сердце — лучший учитель, чем вы, и оно сказало мне правду!

Губы Даран чуть искривились, и Иннин хотела бы надеяться, что сумела сделать ей хоть немного больно, но с гораздо большей вероятностью это была всего лишь усмешка, искажённая полумраком.

— В тринадцать лет ты была умнее, — фыркнула Верховная Жрица, подтвердив худшие опасения девушки.

Иннин вздрогнула, понимая, что та имеет в виду: её же собственные слова про то, что никакие любовные отношения ей не нужны и никогда не будут нужны; обещание, данное перед тем, как навсегда покинуть дом матери ради мечты стать жрицей.

Но ведь ей было всего тринадцать, что она могла понимать…

— А я-то думала, что у тебя хватит силы сдержать своё слово, несмотря ни на что, — безжалостно била по больному Даран.

— Сила не в этом! Это обещание держало меня здесь шесть лет, — проговорила Иннин с трудом. — А всё потому, что я была слишком горда, чтобы признать свою глупость, чтобы начать жизнь сначала и по-другому — так, как хочется мне по-настоящему. Но теперь я смогу это сделать, невзирая на ваши унижения и презрение всех вокруг. И в этом и будет моя сила.