— Ты думаешь? — спросил Хатори, не поворачивая к ней головы.

— Да. У тебя лицо измученное, как от сильной боли, физической и душевной одновременно. Но не только. Ещё оно какое-то… жестокое. Как будто ты хочешь…

— …причинить ещё больше боли, — закончил за неё Хатори. — Я бы хотел причинить боль миру, который сотворил это со мной, но так как я не могу этого сделать, то мне остаётся лишь причинять боль себе. Я хочу быть калекой, чтобы отомстить миру за то, что я стал калекой. И именно поэтому я никогда не выздоровею. Снова замкнутый круг, из которого мне никогда не выбраться, хотя, казалось бы, это так просто. Замкнутый круг… магический круг. Древнее заклинание. Ты знаешь об этом? В старину это было одним из самых сильных заклинаний, при помощи которого можно было легко избавиться от неугодного человека. Долгий, однако надёжный способ. Не нужно ни ядов, ни моментального убийства. Человек просто сам себя медленно убивает.

— Что? — изумлённо спросила Канса. — О чём это ты?

Но Хатори её даже не слышал.

— Магический круг разрывается вмешательством, — проговорил он. — Но того, кто вмешается, разорвёт на части. Именно поэтому противодействующее заклинание называется… оно называется Великой Жертвой.

Какое-то время он молчал.

— Я не очень поняла, — осторожно произнесла Канса. — Про что ты сейчас мне говорил.

— Я и сам не понял, — проговорил Хатори с какой-то кривой усмешкой. — Не знаю, что за бред пришёл вдруг мне в голову. Ладно, забудь об этом. Давай продолжим. Я хочу, чтобы ты сыграла героиню. Скажи мне, ты смогла бы полюбить такого вот калеку?

И, перехватив поудобнее свою палку, он согнулся с искривлённым от боли лицом.

— Не знаю, — растерянно ответила Канса. — Я могла бы полюбить тебя, если бы ты стал калекой… да, это бы я могла. В любом случае, если ты хочешь, я постараюсь это сыграть. Что с тобой? — вдруг испугалась она. — Почему ты плачешь?!

— Разве? — спросил Хатори и, поднеся руку к лицу, и в самом деле убедился: по щекам текут слёзы. — Не знаю.

Он отбросил в сторону свою палку и, сгорбившись, опустился на пол.

— Забудь про эту идею с калекой, — проговорил он несколько минут спустя, не поднимая головы. — Забудь всё, что видела. Мы поступим по-другому. Я сыграю женщину, ты — мужчину. Это также привлечёт внимание к представлению, и вы будете иметь успех.

Глаза девушки расширились.

— Но это…

— Мне не впервые переодеваться в женское платье, — усмехнулся Хатори. — И, кажется, у меня не так уж плохо получалось. По крайней мере, кое-кого этот маскарад с толку сбил. Давай попробуем.

— Я знаю, что мужчины-манрёсю во дворце исполняют женские роли, — с сомнением проговорила Канса, переодеваясь в мужской наряд. — Но это потому, что среди них вообще нет женщин. Твоя же идея выглядит довольно странной…

— Она ничуть не более странная, чем то, что актёр вообще берётся изображать чувства и действия другого человека, совершенно на него не похожего, — возразил Хатори, втыкая в волосы шпильки с цветами. — Ты недавно сказала, что могла бы полюбить меня в качестве калеки. А в качестве женщины могла бы?

Канса приоткрыла рот.

— Как женщина может полюбить женщину? — наконец, спросила она.

— Значит, не могла бы, — сделал вывод Хатори. — В таком случае твоя любовь ничего не стоит и основана лишь на эротическом влечении.

— Ты так скор на расправу, — нервно усмехнулась Канса. — Но, в конце концов, разве любовь не основана именно на этом? Любовь между мужчиной и женщиной.

— Любовь основана на готовности принести себя в жертву ради любимого человека, — возразил Хатори. — Себя со всеми своими чувствами и желаниями, включая эротические переживания. Вот то, что я знаю. Впрочем, я отнюдь не собираюсь убеждать в этом мир. Я просто хочу помочь тебе обрести успех, которого ты желаешь, а книгам Энсенте Халии — стать чем-то большим, нежели литературой для развлечения. Давай попробуем сыграть одну из сцен.

— Но здесь все сцены — постельные!

— Пусть.

Хатори опустился на пол и поманил Кансу к себе рукой.

Та приблизилась с недоверчивой усмешкой.

— Мне кажется, это будет самое странное представление в истории, — пробормотала она, склонившись над Хатори.

— Представь, что ты юноша, которого впервые в жизни позвала с собой в постель девушка. Представь свои чувства! — потребовал тот. — Можешь для начала закрыть глаза.

Канса, поколебавшись, всё-таки сделала это и, закрыв глаза, осторожно провела рукой по шее Хатори. Постепенно ей удалось лучше вжиться в роль, и она, краснея и робея, как самый всамделишный невинный юноша, принялась раздевать и ласкать «девушку».

Хатори внимательно наблюдал за ней.

«Это ты хочешь испытать, Хайнэ? Это, да?» — с какой-то печалью думал он, подаваясь навстречу ласкам.

— Может, это и в самом деле не такая уж плохая идея, — призналась Канса чуть позже, взволнованно улыбаясь. — По крайней мере, это были очень интересные чувства. Не скажу за зрителей, но лично для меня…

Хатори молча усмехнулся.

Канса вытащила из ящика комода пачку открыток, завёрнутых в листок тонкой бумаги.

— Посмотри, — предложила она, протянув открытки Хатори. — Это рисунки художников с пейзажами и видами городов их родных провинций. Я покупала их везде, где мы останавливались. Взгляни вот на эту…