«Он родился в Подземном Мире, и был этот мир ужасен и уродлив, в нём не было ни неба, ни солнца, ни деревьев, ни птиц, ни травы, ни цветов, одна только сухая выжженная земля, деревья без листьев и небо, чёрно-красное, как угли в печи…»

Хайнэ зачеркнул первую фразу и начал по-другому.

«Он родился в Подземном Мире, и был этот мир самым прекрасным, что только можно было вообразить. В нём было много простора и свободы, и жар, сильный жар, от которого согревалось сердце маленького демона, живого пламени, беспрестанно носившегося по пепельным полям.

Когда ему становилось достаточно жарко, то огонь, горевший внутри него, прорывался наружу, сквозь тело, и охватывал его подобно сияющей солнечной короне. Впрочем, маленький демон не знал, что такое солнце, и даже не видел самого себя, он видел лишь пламя, несущееся вслед за ним, и это казалось ему очень красивым.

Поэтому он старался не останавливаться ни на одно мгновение.

Но однажды ему пришлось это сделать, потому как он увидел демона Хатори-Онто, Владыку Подземного Мира, и замер в восхищении.

— О-о-о… — вырвался у него изумлённый вздох. — Как он прекрасен…

И в тот же миг маленького демона впервые в жизни охватила печаль, потому что он позабыл о смысле своей жизни, которая была в том, чтобы не останавливаться ни на секунду и позволять своему пламени гореть.

Ему хотелось бы плакать, если бы у демонов огня были слёзы, и он не знал, что если бы поглядел в этот момент на себя со стороны, то увидел бы, что пламя, охватившее его в этот момент, было самым сильным и ярким за всё время его жизни…»

Хайнэ опустил исписанный листок себе на колени и, печально глядя на него, вспоминал, как семь лет тому назад увидел фигуру Хатори-Онто, призванную олицетворять людское представление об уродливом.

Демон Огня, от которого Хатори взял себе имя…

Хайнэ вдруг впервые пришло в голову, что имя демона созвучно Онхонто, Хатори-ОНХОнто, Хатори Прекрасный.

В этот момент дверь скрипнула, и на пороге появилась Иннин.

— Ты решил вернуться спать сюда, Хайнэ? — спросила она, с удивлением и подозрением вглядываясь в его странный наряд.

А он успел уже позабыть о своём маскараде и поднялся ей навстречу.

— Я написал сказку для твоего сына, Иннин! — сказал он, протягивая ей листок. — Помнишь, ты просила?

Она пробежала взглядом по листку и посмотрела на него с ещё большим недоумением.

А Хайнэ прошёл мимо неё и медленно заковылял по коридору, залитому предзакатным светом, в знакомые покои.

Он распахнул двери, подошёл к постели, на которой сидел Онхонто, протянул руку и стащил с него маску.

Тот повернул голову и посмотрел на него единственным своим оставшимся глазом из-под заплывшего и опухшего века.

На месте второго глаза и второй половины лица было месиво.

— Ну, как я выгляжу? — весело поинтересовался Онхонто, поднимаясь на ноги. — Знаю, что хуже, чем раньше, но всё-таки? Зеркало у меня отобрали, так что я сам не знаю.

Хайнэ смотрел на него, глотая слёзы.

— Красивее всех, как всегда, — выдохнул он. — Но когда вы улыбаетесь, то становитесь особенно… особенно… прекрасны.

— Теперь я обязательно буду улыбаться чаще, — серьёзно сказал Онхонто.

И тут же выполнил своё обещание.

Лицо его осветила улыбка, и небо и земля, верх и низ поменялись местами, и половинки песочных часов перевернулись.

— Я обещал помочь тебе вымыть волосы! — воскликнул Хайнэ с радостью. — У меня огромное количество всяких масел, духов и благовоний. Хатори их не очень любит, но, может, тебе понравится? Есть очень много с розой. А также корица, жасмин, ваниль, чайное дерево, апельсин…

Онхонто мечтательно улыбнулся.

— Да, но сначала нам придётся смыть с тебя этот странный грим, — сказал он. — Не то чтобы он мне не нравился, но…

— А, это! — вспомнил Хайнэ. — Ну да, конечно. Тогда пойдём в купальню?

И они отправились вместе в купальню, где в тёплой прозрачной воде, подсвеченной изумрудным светом, Онхонто смыл с Хайнэ краску, а Хайнэ помог ему вымыть волосы.

***

Несколько дней спустя наступило полнолуние, и под бледно-золотистым, отражённым луной светом Иннин снилась ночь.

Тёмная, южная ночь, пронизанная незнакомыми сладкими ароматами, томным шёпотом листвы, птичьими криками и солёным морским ветром, перемешанным с запахом роз.