– Сэр Лионель!
– позвал Милав.

Подбежав к товарищу, он опустился рядом с ним на колени и перевернул лежащего ничком человека. Таких глаз у сэра Лионеля никогда не было! Вместо малахитовой зелени с тонким налётом бирюзы, на Милава смотрели глаза, цвет которых мог сравниться лишь с чёрной угрюмостью скал острова собирательницы душ.

– Сэр Лионель!..
– Милав с силой тряхнул Калькониса.

Голова с сухим стуком ударилась о палубы. Милав с ужасом осознал: с таким же успехом можно тормошить носовую скульптуру Лельвана - покровителя моряков, требуя от него, чтобы он открыл глаза...

А льдинки продолжали падать. Скоро росомон почувствовал странное жжение во всём теле, особенно - в голове. Кузнец провёл ладонью по волосам, испытывая тошноту и головокружение. Ноги стали ватными, они больше не хотели носить на себе большое сильное тело. До Милава медленно дошёл смысл сказанных Лепрехуном слов: "...Мерцающие Льдинки Забвения...".

Понимая, что каждая секунда на палубе корабля отнимает у него годы жизни, Милав на подгибающихся ногах подполз к борту и перевалился через него. Вода без всплеска приняла тело росомона. Она не стала терзать его болью, жечь огнём и душить непоправимостью случившегося. Она позволила ему плыть, безразлично наблюдая за тем, как всё медленнее и неувереннее становятся движения могучего росомона, как всё бессмысленнее делаются его попытки преодолеть подводную дорогу из грота на поверхность...

В какой-то момент понял это и сам Милав. Ещё несколько бесконечно-долгих саженей он смог толкать своё безвольное тело вперёд, потому что в его душе жило единственное желание - добраться до противной, гнусной, мерзкой, гадкой физиономии уродца по имени Лепрехун и исполнить своё обещание. Но сил с каждым взмахом рук становилось меньше, а боли и отчаяния в теле - больше.

Настал миг, когда Милав не смог согнуть кисть, чтобы оттолкнуться ею от податливой воды. Тогда росомон широко распахнул глаза и стал медленно падать на дно, следя за тем, как стайка мелких рыб исполняет вокруг него погребальный танец...

ГЛАВА 12: Бегство

...Откуда-то издалека пришёл новый звук. Почти касаясь голым торсом дна, Милав услышал голос человека. Напрягая слух, попытался уловить смысл сказанного. Прошло много времени, прежде чем ему это удалось:

– Сколько он уже спит?

– Долго!

– Будить не пробовали?

– Бесполезно! Он только мычит в ответ!

– Тогда окатите его водой.

– Ага! Вот сам и пробуй!

Милав открыл глаза и попытался сел. Стоящий рядом с ним на коленях Бальбад от неожиданности отпрянул и завалился на бок, опрокинув разинувшего рот Цовинара. Старый плотник падать один не захотел, повиснув на шее Марэна, державшего в руках деревянную бадью с водой.

Росомон безумным взглядом окатил онемевших от испуга моряков и рявкнул:

– Где Кальконис?

– Здесь я...
– отозвался сэр Лионель, пролезая под плотом.
– Ну, и горазды вы спать!

– Спать?
– переспросил Милав.

– Спать...
– менее уверенно произнёс Кальконис.

Кузнец продолжал изучать всех изучающим взглядом. Посмотрев на палубу, спросил:

– А где Мерцающие Льдинки Забвения?

– Какие льдинки?..
– испуганно спросил Кальконис.
– Не было никаких льдинок! Шторм вчера был. И этот грот каменный был. А льдинок не было!

– Точно не было?

– Говорю же вам, не было никаких льдинок!
– воскликнул Кальконис.
– Можете у любого спросить...

По тому, как дружно закивали головами Марэн и Цовинар, а также лежащий на полу Бальбад, росомон понял - Мерцающих Льдинок Забвения, действительно, не было. Что же тогда было?..

Всё утро Милава не покидало чувство раздвоенности. Куда бы он ни пошёл, за что бы ни взялся, в какую бы сторону не бросил взгляд, каждый раз у него возникало чувство уверенности: всё это он уже видел! Обращаться за советом к Кальконису, зная его любовь к словотворчеству, было бессмысленно. Говорить с моряками вообще бесполезно. На любую твою историю они ответят неизменной фразой: "На острове собирательницы душ и не такое может случиться!". Милаву оставалось одно: всё пережитое носить в себе, надеясь, что когда-нибудь загадка разрешится сама сбой.

К счастью, не всё было так плохо. Выяснилось, что из каменного грота выход есть, и лежит он вовсе не на дне морском, а в одной из каменных ниш в тридцати саженях от корабля. Обнаружил её неугомонный Бальбад, начавший исследование грота, пока Милав видел тяжёлые сны.

По неширокому ходу Бальбад сумел пройти довольно далеко. До дневной поверхности оставалось преодолеть всего несколько шагов, когда трещиноватая каменная кровля обвалилась, частично завалив проход. Для расчистки потребовались инструменты. К счастью, на "Морском удальце" они нашлись в достаточном количестве. Желающие порадеть на общее дело отыскались быстро. Ими оказались Милав, сэр Лионель, Бальбад и Марэн. Сварливый Цовинар остался на корабле за главного.

Наклонный ход привёл всех к завалу. Работали молча сосредоточенно, унося камни вниз и раскладывая их вдоль неровных стен. Управились быстро. Первым в освободившийся проход нырнул Бальбад. Все замерли, ожидая услышать радостные крики молодого моряка. Но проходили секунды, а Бальбад молчал. Обеспокоенный Милав поспешил за коком.

Бальбад стоял на краю каменного козырька, заворожено глядя вниз. Росомон осторожно приблизился и проследил его взгляд. Там, внизу, на дне каменного мешка, стоял корабль... Их корабль!