— Как думаете, капрал Райвель, — спросила она. — Они там в порядке? Им не навредили? Над ними не проводят опытов? Эрен…

— Я не могу этого знать, — сказал ей Райвель. — Как и ты. Узнаем, когда будем там. Быть может, они целы и невредимы. Но может быть и иной вариант. Если ты хочешь узнать, что с ними и спасти их — ты должна покинуть стены.

— Все просто, — в тон ему протянула Микаса. — Неведенье убивает, а знания ужасают и причиняют боль.

— Жизнь вообще гораздо проще, чем хочется людям, Аккерман, — сказал Райвель. — Когда ты снова увидишь Эрена, ты вновь почувствуешь, что хочешь быть рядом с ним.

— Я чувствую это и сейчас, — возразила Микаса. Она вдруг подняла глаза на Райвеля, и ей стало неловко — этот человек любит ее, но спокойно признает то, что у нее есть чувства к Эрену. Насколько нужно быть сильным, чтобы уметь держать себя в руках даже в такой ситуации.

«Наверное, так ведут себя все взрослые люди, — пронеслось в ее голове. — И только глупые девчонки, типа меня, сбегают, когда перестают понимать, к кому и что они испытывают»

— Простите меня, — сказала она резко. Микаса встала и поклонилась.

— За что? — удивился Райвель. — Почему ты всегда говоришь странные вещи невпопад?

— За мой побег, — вырвалось у нее. — За то, что я не умею нести ответственность за свои чувства и поступки. За слабость. Этого больше никогда не повториться. Если бы я не уехала за город, вы бы не поехали за мной — и тогда никто бы не похитил ребят. И сейчас мы бы могли все вместе…

— Не нужно так говорить, — Райвель отвернулся. — Ты причиняешь боль и себе, и мне этими словами. Я не нянькаться с тобой поехал, Аккерман. Я поехал за тобой, потому что хотел быть с тобой. И тогда, и сейчас, — спокойно признался он.

— И сейчас, — повторила за ним Микаса. Она очень хотела заплакать, но держалась из последних сил. Райвель встал и вышел из-за стола, закурил. Курил он очень редко — только в особенные моменты.

— Ты знаешь, что я к тебе чувствую, — сказал он спокойно — потому что теперь ему стало так легко и хорошо, и никакие волнения не могли заставить его потерять воспоминания об этом вечере — Микаса напротив, они принимает его чувства, и больше он не будет их скрывать.

— И я знаю, — хрипло сказал он. — Разве этого мало? В нашем мире, Аккерман? Мы можем умереть уже через час — а можем умереть в старости. И я буду рядом. Или даже Эрен. Какая, к черту, разница…

Он выпустил дым и замолчал. Его слов не хватало, чтобы рассказать ей, как сильно он счастлив, что встретил ее, как хорошо ему от мысли, что он успел осознать всю глубину своих чувств, и как жаль будет, если и она не успеет осознать свои чувства — пусть даже и не к нему.

— Это действительно способность взрослых, — сказала Микаса отчетливо. — Бесстрашие взрослых. И их искренность.

Она допила чай, надела куртку, успев плотно завязать на шее алый свой шарф.

— Он тебе очень идет, — сказал Райвель с грустью. — Я никогда не думал об этом раньше — но он тебе к лицу, Аккерман.

— Спасибо вам, — сказала она искренне. — Теперь мне намного легче, капрал Райвель. Пожалуйста, поговорите со мной снова, если я когда-нибудь в своей жизни снова остановлюсь или растеряюсь.

— Я обещаю тебе это, — усмехнулся он.

— Вы готовы? — спросил Ирвин, входя в помещение с улицы. — Нам пора выдвигаться. Энни Леонхарт в повозке. Наша охрана готова. Кони ждут нас у западных ворот. Нам придется проехать несколько часов до стены Розы — а там будет территория стены Марии. Помните?

— Да, — звонко ответила ему Микаса. — Я изучила карту и номера перевалочных пунктов. Но у меня одна просьба — рядом с Энни должны находиться мы с капралом, — она покраснела, но Ирвин сделал вид, что не заметил это.

— Чертовски верно, — сказал он. — Только ты сможешь остановить Энни, если вдруг она потеряет контроль, — он перевел взгляд на Райвеля.

— И только Райвель сможет остановить тебя, если контроль потеряешь ты, — добавил он.

========== XVII ==========

Там, где Микаса появилась на свет, летом разливалась река — и тихая вода покрывала зеленые ковры, поя их досыта.

Там, где Микаса росла, шумели высокие деревья, а солнце зимой играло на первых сугробах — отец охотился, мать варила похлебку, пока их маленькая девочка спала, убаюканная шумом пламени в очаге.

Туда, куда Микаса ехала сейчас, вела единственная извилистая дорога — и только она могла сейчас показать ей, где Эрен — ночь, как защита от титанов, как способ скрыть то, что она, Микаса, украла у целого мира — ночь, капрал Райвель, и она.

— Энни, — сказала Микаса негромко — но Энни услышит, она точно знала, — То место, где ты сейчас, прохладное и безопасное. В пределах стен ты по-прежнему человек, и никто не опротестует этот факт. Потому что все перемешалось, Энни, люди и титаны, титаны и люди. Но я везу тебя туда, откуда ты родом. Это нужно для нас обоих, Энни — и потом я обещаю вернуть тебя в стены снова.