считаю интересным, что Кроссан говорит: «Для того чтобы тебя вообще считали ученым, ты должен

отталкиваться от предпосылки, что Библия ложна или что, по крайней мере, в ней содержатся какие-то

ложные элементы». То есть критика имеет настолько привилегированное положение, что даже еще не

рассмотрев свидетельств, мы должны отталкиваться от предпосылки, что в Библии есть какие-то

ложные постулаты.

Я пытаюсь помочь вам понять, что является преобладающей позицией в нынешней университетской

культуре. Это будет важным, когда вы, например, будете разговаривать с людьми, которые вышли из

этой культуры или как-то ей затронуты. Наиболее распространенная позиция такова, что сомнения

занимают привилегированное положение. На человека, который говорит: «я верю», ложится бремя

доказательств. То есть, если веришь, – давай, доказывай! Люди редко осознают, что их выпестовала

такая университетская культура общего сомнения. И как рыба не понимает, что она мокрая, настолько

она к этому привыкла, так же и для людей это стало настолько привычным, что они даже не осознают, что испытывают влияние этой среды. И иногда нашей задачей является помочь им это увидеть.

Лекция 8

Что же мы можем сказать, когда общаемся с людьми, которые являются интеллектуалами и были

воспитаны в академической университетской среде? Что мы можем сделать со своей стороны, чтобы

как-то привлечь их внимание к чрезмерному скептицизму, под влияние которого они, возможно, попали?

Мне кажется, что есть три момента, три аспекта, три области, в которых мы можем помочь людям, и им

нужно знать о них. По крайней мере, нам надо знать о них.

Первый момент. Большинством предполагается, что современная наука делает веру в чудеса

невозможной, то есть считается примерно так: «Мы вошли в период научного познания мира, и потому

чудеса уже недостоверны. Люди в древности были более наивными. Они были не такими умными как

мы. И поэтому для них было легко верить в чудеса. Для них всё было чудом, они верили в магию, у них

были такие взгляды на жизнь. Поэтому для них не было проблемы верить в чудеса. Однако мы уже

продвинулись в нашем познании мира, мы знаем механизмы функционирования элементов этого мира, и

поэтому чудеса уже не могут завоевать наше доверие».

Одно из самых известных утверждений в этой области сделал Рудольф Бультман, известный немецкий

исследователь Нового Завета и особенно евангелий. Он жил и творил в середине XX века. Я дам вам

небольшую цитату из его произведения: «Невозможно использовать электрический свет, электрическое

освещение, радио, пользоваться современными медицинскими исследованиями и также достижениями в

области хирургии, – и в то же самое время верить в новозаветный мир. Мир, наполненный духами и

чудесами». Он говорит, что современный человек не может делать и то, и другое. Он не может

пользоваться достижениями науки и одновременно верить в чудеса. Нельзя пользоваться современной

технологией и при этом верить, что Иисус воскрес из мертвых. Невозможно разделять эти две позиции в

одно и то же время. Да, подход Бультмана к Новому Завету и истории Иисуса состоит в том, что

называется «демифологизация». Он говорит, что можно взять Библию и все чудеса оттуда смело

выбросить, оставив одно лишь ядро евангельской истины. Для Бультмана Иисус оказывается более

похожим на немецкого экзистенциалиста. Он как бы встречается лицом к лицу с непредсказуемостью

жизни и таким образом обретает подлинное бытие. Что же мы можем ответить на подобный взгляд?

Взгляд, который утверждает, что нельзя иметь и то, и другое одновременно. То есть, вот наука нам

говорит о том, как функционирует этот мир. И при этом нельзя верить во все эти истории о чудесах, –

это просто невозможно. Как же нам справиться с этой трудностью? Есть у вас какие-то идеи по этому

поводу? Приходится постоянно напоминать людям о том, что современная наука не является целостной, что она далека от целостного всеобъемлющего подхода. Есть еще что-то, что можно противопоставить