искушения, потому что это созидает в вас терпение». И когда я читаю подобные стихи, то мне просто

приходится говорить Богу: «Увеличь мою веру, потому что я еще не дошел до такого уровня, чтобы

считать какую-то беду радостью. Может быть, когда-нибудь я буду настолько зрелым, чтобы счесть

скорбь как нечто радостное от Тебя, но пока что я этого не могу». Бывали времена, когда я считал, что

меня гнали. Но так, чуть-чуть совсем гнали. При этом я испытывал некую радость. Конечно, было

больно испытывать гонения. Но, по крайней мере, я думал, что меня как-то гонят за Иисуса. Но я не

знаю, конечно, как бы я выдержал действительно настоящие гонения, если бы они были направлены в

мой адрес.

Давайте продолжим дальше. Мы будем говорить о жизни Иисуса. Как мы можем использовать факты из

жизни Иисуса в качестве доказательств? Каковы свидетельства, которые могут помочь людям прийти к

вере или, по крайней мере, задуматься о вере?

Когда мы рассматриваем вопросы, связанные с жизнью Иисуса, то должны также учитывать

современный скептицизм в отношении Библии. Конечно, раньше были времена, когда мы могли смело

предполагать, что люди, с которыми мы общаемся, относятся к Библии как к источнику истины, как к

некоей ценности. Но сегодня зачастую они скептически относятся к этой книге. И мы должны знать, как

развивался этот скептицизм, – особенно, если пытаемся быть евангелистами или апологетами.

Необходимо перенаправлять скептицизм скептиков на их собственный скептицизм. Это очень важно.

Давайте попробуем немного подумать над этим утверждением. Интеллектуально мы являемся

продуктом «Эпохи Просвещения», как мы ее называем. Тогда были свои немецкие, французские,

британские мыслители, и даже здесь в Петербурге тоже были свои представители Просвещения. Что

служило, своего рода, предпосылкой для Просвещения? От какого рода тьмы мы просвещались? Когда

вы думаете о Просвещении, то какой образ у вас возникает? Например, чего пытался достигнуть Петр I?

Как вы думаете, как Петр и Екатерина воспринимали прошлое и традиционный русский уклад, который

существовал до европеизации? Конечно, это комплексный вопрос, но все-таки. В определенной степени, конечно, традиции были более сложными, и отношение к ним было не таким простым и однозначным.

Но все эти мыслители, которых мы относим к классу Эпохи Просвещения, утверждали, что мы выходим

из тьмы. То есть, вот как бы новый мир, новый способ мышления, который должен прийти на смену

этой тьме. В прошлом мы были скованы догмами и традицией. И даже мыслители тоже были скованы

традицией мыслителей прошлого. Поэтому я буду свободным для того, чтобы самому разбираться и

познавать окружающий мир. Раньше я должен был смотреть в Писание, чтобы понять, что есть истина.

Я должен был смотреть в писания знаменитых философов или в Библию, чтобы понять как мне нужно

правильно думать и мыслить. Однако мыслители Просвещения считали, что каждый современный

человек должен мыслить самостоятельно, должен научиться самостоятельно оценивать реальность,

самостоятельно открывать истину.

Конечно, есть неплохие элементы в этой идеологии. Это помогает нам двигаться к прогрессу. Но есть и

негативные последствия. Например, если я скажу, что каждый человек самостоятельно должен

открывать истину и если я действительно в это верю, то какие здесь будут негативные последствия? Вот

есть вы сами и нет больше никого. Вы должны сами во всем разобраться. Есть проблемы? Нет никакого

консенсуса, никаких общих взглядов, полный индивидуализм. Люди столкнутся со странностями друг

друга. То есть общество как единое целое перестанет эффективно функционировать. Некоторые люди

говорят, что вместе с этим необходимо привносить этический, культурный и религиозный релятивизм, то есть относительность всего. При такой предпосылке подобный релятивизм во всех областях жизни

кажется неизбежным. Представьте себе, чему можно уподобить ситуацию, в которой человек вынужден