свидетельства евангелий неверны, то ты должен был это доказать, должен был представить

свидетельства. Затем говорится: «Нынешняя предпосылка, скорее, противоположная. Это указывает на

то, насколько далеко ушла наука. Предположительно, исторические свидетельства в евангельских

повествованиях теперь необходимо продемонстрировать, показать что они действительно историчны, прежде чем они будут приняты».

Другими словами, если я сейчас хочу сказать, что, ну вот же, я читаю в своей Библии, что Иисус был на

свадьбе в Кане Галилейской, что Он родился в Вифлееме, вырос в Назарете, что умер в Иерусалиме, что

осужден был Понтием Пилатом, – то этого недостаточно. Бремя доказательств теперь лежит на мне, и я

должен предоставить дополнительные свидетельства. То есть если только Библия об этом говорит, то мы

предполагаем, что Библия говорит неправду, если только мы не можем предоставить еще каких-то

свидетельств. Что бы вы ответили?

Это, в общем-то, одна из самых важных вещей, которую вы можете помочь людям увидеть. Разница

между тем, когда вопросы задаются, чтобы понять, и когда вопросы задаются для того, чтобы наоборот

отдалиться от всякого понимания. Сделайте это частью обсуждения, частью дискуссии. Эти

предположения, о которых мы с вами говорили, эти исходные предпосылки – они приобретают

наибольшую силу именно потому, что никто о них не говорит. Они действуют как бы подспудно. Как я

уже сказал, рыба не знает, что она мокрая. Так что они приобретают свою силу потому, что никто не

знает, что они действуют. Мы отнимаем у них силу, выявляя их, обсуждая, выводя на поверхность и

говоря: «Представим, что мы вот только что нашли эту рукопись, в какой-то египетской пустыне. И мы

начинаем ее читать. Тогда это было бы засчитано как свидетельство, – что вот кто-то пишет про Иисуса, рожденного в Назарете, убитого по приказу Понтия Пилата». Ну да, это было бы нам интересно, это

была бы информация из древнего документа, и, судя по всему, подлинного. Мы бы сочли это

свидетельством. Может быть, не сочли бы его Словом Божьим, но свидетельством бы сочли точно.

Почему же сейчас к нему относятся с особым скепсисом?

Помогите людям понять, почему это именно так. Действительно, тут, конечно, приложил руку сатана.

Но сатана использует свой особый метод. Опять же, может быть, русская культура несколько иная, чем

американская. Но в американской культуре очень часто происходит так, что подростки проходят через

какой-то определенный период, когда отвергают абсолютно всё, что говорят им родители. Ничего не

принимают за истину. В русской культуре это тоже происходит, да? Ну да, происходит. То есть, если это

моя мама говорит или мой папа говорит, то значит это всё ерунда, это всё неверно. Давайте будем

надеяться, что все-таки в американскую крайность в этом отношении вы никогда не впадете. И во

многих отношениях я вижу такую позицию по отношению к религии, – по отношению к христианству, в

частности, как вот такой юношеский, подростковый бунт. Будто бы человек говорит таким угнетающим

родителям-тиранам, которые нам указывали, как жить и что делать: «Мы убежали от христианства. И

теперь у нас такая позиция – то, что христианство говорит, всё неправильно».

Тот, кто выдвигает какие-то заявления, должен предлагать и доказательства. Я не думаю, что христианам

нужно бояться говорить о том, что можно пояснить, объяснить, доказать. Христиане I века не боялись

говорить, что у них есть свидетельства, которые они могут предложить. Смысл этой последней лекции

заключается в том, чтобы сказать, что есть некоторые вещи, которые делают современные скептики, нацеленные на то, чтобы вообще не позволить человеку начать разговор. То есть нам важно как-то

расчистить путь от ложных возражений, чтобы люди могли выслушать истинные свидетельства. Всё,

что мы можем сделать, это индивидуально рассматривать каждое такое утверждение. И сказать: «Ну, где

доказательства, где свидетельства того, что это так? Кто выдвигает это заявление? Какому веку, какой