Началось это наутро после того тяжкого сна. Открыв дверь, Жанна наткнулась на сонного Фили. Гном дремал, свесив голову на грудь и вытянув ноги поперек коридора. Она дернула его за свисающую светлую прядь — в ответ он забормотал что-то о пользе прогулок ранним утром. Жанна даже не могла на него злиться — это была явно не его идея…

И с комнатой творилось что-то невероятное. На ней распустились цветы. Деревянные, но будто живые, они открывали лепестки, выпускали листочки, плели узоры на резном изголовье, появившемся однажды утром. Жанна потрогала их руками, не веря своим глазам. Потом удобное сиденье появилось у окна — как раз такое, как ей хотелось. В сопровождении личных охранников (наверняка Торин расстарался!) прогулки по округе тяготили ее, и она почти полностью заменила их созерцанием. И перед каждым выходом из комнаты Жанна ласково поглаживала дерево. Однажды Жанна не сделала этого, и как будто забыла что-то. Вернувшись, она коснулась ладонью резного узора и сразу почувствовала под рукой благодатное тепло.

Лучше не думать, как выглядит со стороны ее дружба с деревом! Дурных мыслей хватает и так…

По вечерам она прислушивалась к доносившемся издалека протяжным песням эльфов и любовалась сумеречным свечением водопадов, а думала только об одном. О своих снах, проворачивая их то так, то этак. Вспоминала до мельчайших подробностей, перебирая все варианты событий. Она пыталась опереться на свой прежний опыт, боевой и житейский. Пыталась применить его, а для этого надо было вспомнить все, что снилось: вещи и время суток, людей, эльфов и гномов, время года, горы и подземелье. Увы, это получалось далеко не всегда, и она всякий раз злилась на себя.

Гномы в преддверии похода стали более собранными и молчаливыми, словно готовились к предстоящим испытаниям. Торин пропадал с Балином и Гэндальфом, подолгу рассматривал старые карты — вооружался необходимыми в дальнем путешествии знаниями и выбирал лучшую дорогу в неспокойных местах. Вот только с Жанной не разговаривал вовсе…

Несколько раз гномы встречались с Элрондом.

Сегодня Владыка Ривенделла призвал и Жанну. Фили с Кили проводили ее, и Фили подтолкнул взволнованную девушку, когда та замешкалась на пороге.

Король эльфов кивнул приветливо и указал плавным жестом на стул. Жанна поздоровалась и осторожно уселась, вцепившись в край.

— Я обещал тебе помощь, — все тем же завораживающим голосом произнес хозяин Ривенделла, — и сдержу обещание. Я попросил Торина на пару дней задержать ваш отъезд, и наши мастера закончили работу.

Элронд откинул темный бархат с лежащего на столе предмета, и Жанна ахнула.

Мягко сияла кольчуга двойного плетения. Ворот, обшлаги рукавов и подол металлической рубашки окаймлял четкий рисунок. Наручи со сложным чеканным узором сверкали холодным льдистым блеском. А еще: широкий наборный пояс, короткий кинжал, изящная фибула для плаща!

— Конечно, это не мифрил, — вздохнул Элронд, — но наши мастера использовали лучший металл…

— Все это для меня? — не веря своим глазам, Жанна потянулась к доспеху.

Она привыкла к тяжелым и прочным латам ее прежнего мира и едва удержалась от того, чтобы не вымолвить, насколько тонка была кольчуга. Латы делали воина неповоротливым, но давали подспудное ощущение надёжности и защиты.

Элронд, угадав ее мысли, усмехнулся и ударил ножом в рукав кольчуги — лезвие раскололось на части…

— Видишь? Она защитит тебя. Носи ее без опаски, дитя. Я желаю тебе удачи во всех начинаниях.

Выйдя в другую комнату, Жанна тут же примерила обновку. Эльфы снабдили ее добротной мужской одеждой, подходящей страннику и воину. Кольчуга доходила почти до середины бедра. Доспех не так много весил, был удобен и не стеснял движений. Вдобавок, невероятно красив. В ее неуклюжих прежних латах Жанна могла только стоять или ехать верхом.

Девушка сияла. Если бы ей подарили платье королевы, она бы обрадовалась куда меньше. Элронд с одобрением смотрел на нее.

— Владыка Элронд. Мне нечего подарить вам взамен.

— Насколько я смог понять, у вас не зазорно принимать подарки от королей.

— Д-да, но…

— Пригодится, когда станешь королевой.

Жанна лишь помотала головой.

— Прими еще дар — лично от меня. Сейчас ты вряд ли сможешь носить его, но возможно придет день, когда он тебе пригодится.

Элронд развернул шелковый синий платок, и Жанна ахнула. Диадема причудливой серебряной вязи поражала тонкостью работы и казалась почти невесомой. Ярко светились неведомые камни, искрясь, переливались всеми оттенками синего и голубого — совсем как ее глаза тогда, в колдовском зеркале. В центре узора торжествующим белым огнем сверкали искусно ограненные алмазы. Казалось, она была изготовлена, как и положено у эльфов, с помощью магии, из легких отблесков волн в яркую лунную ночь.

— Это… — у Жанны перехватило дыхание. — Это бесценный дар! Разве у меня есть право принять его?

В ее мире внешний блеск был прочно связан с избранностью, благородством и красотой, а золото и драгоценные камни — с величием, естественной данью положению, хоть и не всегда - с душевными качествами человека. Слишком убогой и некрасивой была обычная жизнь, чтобы не восхищаться благородством камня и тонкостью работы.

— Я понимаю, о чем ты думаешь, — нахмурился Элронд, и вокруг сразу потемнело. — Не равняй свою родину с нашим краем! Изделия наших мастеров ценны по-иному, они не привязывают и не порабощают, не указывают место человека — оно у каждого свое, как и его путь. Это украшение — всего лишь памятный подарок. Он ни к чему тебя не обязывает и ни к чему не принуждает. Прими его как знак уважения.