Мидир переоценил свои возможности. Вернее, волчий король никогда не тратил сил понапрасну, пытаясь вылечиться в Верхнем. Зачем, когда можно упасть в Нижний и черпнуть мощь своего мира? Одной ночи хватило бы, чтобы срастить кости и затянуть раны. Но Джаред упрямился, как дикий котенок, а ломать его волю или оставлять без присмотра не хотелось даже на несколько коротких, но очень темных часов.

Пусть пока такого безобразия не ощущалось, но Мидир опасался, что Джареда, как магическое создание, позовут по имени, властно, колдовским образом, а маленький, пусть и считающий себя взрослым племянник не сможет сопротивляться. Дар к волшебству Джаред унаследовал отцовский-дедовский и обещал вырасти действительно опасным противником. А Мидир пообещал себе позаботиться, чтобы мальчик вырос.

Мысли повернулись на невеселый лад, снова напомнив, до чего сейчас нездоров сам волчий король. Он разозлился и выругался от души, припомнив всех фоморов и неблагих в самых разных комбинациях, потом на миг взволновался, не услышал ли его Джаред, обладающий поистине волчьим слухом, и наложил защитную сферу. Потом разозлился уже на себя, зависимого от мнения сопливого племянника, высокомерного похлеще Мэрвина.

Это было неплохо, у мальчишки явно наблюдался характер, но и не то чтобы хорошо: уговоры норовистого Джареда на путешествие в Нижний, на родину, по сути, обещали потребовать от Мидира многих и многих сил. Которых у него пока не было. Верхний мир начал бы сейчас раздражать волчьего короля, если бы упомянутый волчий король уже не был по поводу Верхнего мира в пламенном негодовании.

Потянулся всем телом на длинной, в его рост, кровати, заглушая боль и ощущая грядущие потери во времени. День, а то и два… Ну что же, помощники не помешают. Это могло уменьшить количество работы, и незапланированная задержка больше не грозила стать серьезным препятствием на пути божественного возмездия.

Мидир закрыл глаза.

В глухой чащобе вожак, принесший добычу усталой подруге, оторвался от щенков, первым поднял лобастую морду и глухо зарычал в ответ. Вожак помнил Мидира, вожак был черен, что показалось добрым знаком. У верхних пришло время семьи, все разбились по парам, но на зов короля волков не откликнуться не могли.

Мидир кинул запахи мелких пособников.

Дотянуться до людей потребовало большего сосредоточения, и Мидир про себя решил, что люди для ши родня меньше, чем волки. Особенно эти люди. Прикосновение к сознанию каждого дарило неповторимое чувство гадливости, словно Мидир оказался в гнезде виверн — заболоченной запруде — по самые глаза.

Волкам неведом страх. Волк порвет любого, кто посягнет на его семью, но никогда не тронет волчицу, никогда не обидит щенка! И не будет наносить раны ради муки другого существа. Эти же… Мидир отвлекся от ненужных мыслей, вновь сосредотачиваясь на чужом сознании.

Внушить жажду смерти трудно, почти невозможно, она противоречит самой сути людей. Но навеять простые, внятные желания — то пройтись до лесу, то пострелять возвращающихся с зимовья птиц, то подольше выгулять застоявшегося коня, то проведать зазнобу — легче легкого. Затем, вытянув силу откуда мог, Мидир, вычерпывая себя, собрал заклятие защиты… И попросил о помощи.

Волки ответили согласием. Над Манчингом и его окрестностями летел неурочный, тревожащий галатов вой…

— Он такой красивый! — скрип и девичий голос прервали тишину. — Я знаю! Что, вот что ты фыркаешь? Он очень, очень красивый!

— Ну пойдем, — прозвучало досадливо, хотя племянник явно сдерживался, что расслышал Мидир, но вряд ли различила надоеда. — Посмотрела, и хватит.

Мидир решил не шевелиться, тем более, сейчас это было нетрудно. Джаред взломал его защиту, просто приоткрыв дверь! Конечно, магия была рассчитана на смертных, но…

— Он твой отец? — не унималась девчонка.

— Нет, Тикки.

Пауза. Пауза томительная, незаполненная. Невысказанные слова висели в воздухе, но Джаред произнес другое.

— Мой отец умер.

Мидир мало не заскрипел зубами — Джаред мог бы упомянуть о родстве! Мог бы, но не стал. Не захотел. Умолчал. Сквозь злость пробилась мысль о преднамеренности этого умолчания, но Мидир тут же откинул её как несостоятельную. Да с чего бы мальчишке, необученному, не жившему в Нижнем, выбирать слова для ответа?

— Почему ты не хочешь уйти в Грезу? — восхищенное придыхание показалось Мидиру банальным и раздражающим, может быть потому, что от упоминания о Нижнем этой девчонкой сразу разболелась рука. — Ты будешь жить вечно!

— Отец говорит… говорил, вечная жизнь — вечные утраты, — прямой мэрвиновский нос наверняка высокомерно приподнялся.

— Звучит глупо, — слова полетели в приоткрытую дверь, она не обернулась на Джареда.

Мидир, продолжая притворяться крепко спящим, еле сдержал улыбку. Девчонка определенно заслуживала награды!