Вдали виднлась какая-то черная масса, покрывавшая всю окрестность. Мн казалось, что она медленно надвигается на меня, и мн захотлось домой. Лай собаки немного ободрилъ меня, и въ черной масс я узнала лсъ, по которому проходитъ дорога. Въ лсу втеръ показался мн еще сильне. Онъ дулъ порывами; деревья съ силой ударялись о деревья и жалобно стонали, пригибаясь къ земл. Мн слышался нескончаемый свистъ, трескъ падающихъ втвей; казалось, кто-то идетъ за мной, и я почувствовала, какъ кто-то трогаетъ меня за плечо. Я быстро обернулась, но никого не было. Всетаки я была уврена, что кто-то коснулся до меня пальцемъ. Шорохъ шаговъ не прекращался, словно невидимое существо кружилось около меня; я бросилась бжать съ такой быстротой, что не чувствовала земли подъ ногами. Камешки летли изъ подъ моихъ ногъ и градомъ падали сзади меня на землю. У меня была только одна мысль: добжать до конца лса.

Я добжала до большой прогалины. Луна заливала ее своимъ свтомъ, и втеръ, неистовствуя, поднималъ съ земли и гналъ тучи листьевъ, которые крутились, носясь во всхъ направленіяхъ.

Мн хотлось остановиться, чтобы передохнуть немного, но высокія деревья качались съ оглушительнымъ шумомъ.

Тни, какъ черные зври, то вдругъ протягивались по дорог, то украдкой исчезали, скрываясь за деревьями. Нкоторыя тни принимали формы зврей, и я узнавала ихъ. Но большинство метались и скакали предо мной такъ, какъ будто хотли помшать мн пройти, и были такія ужасныя, что я съ разбгу прыгала чрезъ нихъ, такъ мн было страшно дотронуться до нихъ ногами.

Втеръ утихъ и полилъ дождь. Въ конц прогалины, въ глубин между деревьями, мн показалась блая стна, я подошла и увидла узкій и высокій домъ. Недолго думая, я постучала въ дверь, я хотла попросить позволенія переждать дождь. Я постучала еще разъ и тотчасъ услышала шорохъ въ дом. Я думала, что идутъ открыть дверь, но, оказалось, открыли окно въ первомъ этаж. Мужчина въ колпак спросилъ:

— Кто тамъ?

— Двочка, — отвтила я.

— „Двочка“ — съ удивленіемъ повторилъ мужчина и спросилъ, откуда я, да куда иду, да чего мн нужно.

Я не предвидла всхъ этихъ вопросовъ и назвала ферму, съ которой я только что ушла, но я солгала, сказавъ, что иду къ больной матери, и попросила пустить меня въ домъ на время дождя.

Онъ веллъ мн подождать, и я услышала, какъ онъ съ кмъ-то говорилъ; когда онъ вернулся къ окну, то спросилъ меня, одна ли я. Потомъ, захотлъ еще узнать, сколько мн лтъ, и когда я сказала, что тринадцать, замтилъ, что я храбрая, коли брожу одна по лсу ночью.

Высунувшись изъ окна, онъ старался разглядть мое лицо, которое я держала поднятымъ кверху, повернулъ голову направо, потомъ на лво, вглядываясь въ глубину лса, и, наконецъ, посовтывалъ мн пройти еще дальше, говоря что въ конц лса есть деревня, гд меня пустятъ обсохнуть.

Я снова зашагала въ темнот. Луна совсмъ спряталась и дождь пошелъ мелкій. Долго еще пришлось мн итти прежде, чмъ я попала въ деревню. Вс дома были заперты, и я съ трудомъ различала ихъ въ темнот. Только кузнецъ не спалъ. Проходя мимо его кузницы, я поднялась на ея дв ступеньки, надясь отдохнуть у него. Онъ клалъ толстую полосу желза въ горнъ на горящіе угли, и когда онъ протянулъ руку къ мхамъ, онъ показался мн великаномъ. Съ каждымъ взмахомъ мха угли съ трескомъ разгорались, и свтъ падалъ на стны, на которыхъ висли косы, пилы и всевозможные ножи. Нахмуря лобъ, кузнецъ пристально смотрлъ на огонь.

Я почувствовала, что я никогда не ршусь заговорить съ нимъ, и тихонько ушла.

Когда стало совсмъ свтло, я увидла, что я недалеко отъ города. Я даже узнала мста, куда насъ водила сестра Мари-Любовь гулять. Я шла уже очень медленно, съ трудомъ волоча ноги, которыя сильно болли. Я такъ устала, что должна была сдлать большое усиліе надъ собой, чтобы не ссть на кучу камней при дорог.

Шумъ быстро катящейся телги заставилъ меня обернуться; я остолбенла, сердце забилось: я узнала рыжую кобылу и черную бороду хозяина. Онъ остановилъ лошадь и, наклонившись, схватилъ меня одной рукой за поясъ, посадилъ рядомъ съ собой и, повернувъ телгу, быстро похалъ обратно.

Въ лсу хозяинъ Сильвенъ пустилъ лошадь шагомъ, повернулся ко мн и сказалъ:

— Счастье твое, что я поймалъ тебя, иначе пришлось бы теб возвращаться съ двумя жандармами.

Я молчала.

— Ты, можетъ быть, не знаешь — снова началъ онъ, — что жандармы приводятъ двочекъ, которыя убгаютъ.

— Я хочу видть сестру Мари-Любовь, — отвтила я.

— Теб плохо у насъ? — спросилъ онъ.

— Я хочу видть сестру Мари-Любовь, — повторила я.

Онъ повидимому не понималъ и продолжалъ задавать вопросы, перечисляя всхъ людей съ фермы, чтобы узнать кто меня обидлъ, но я повторяла все одно и то же.

Онъ потерялъ, наконецъ, терпніе и, выпрямившись, сказалъ:

— Экая упрямая!

Я подняла на него глаза и сказала, что я опять убгу, если онъ не повезетъ меня къ сестр Мари-Любови. Въ ожиданіи отвта я не спускала глазъ съ него; онъ былъ смущенъ.

Онъ долго думалъ, затмъ, положивъ мн на колно руку, сказалъ:

— Послушайте меня, милая, и постарайтесь понять что я скажу.

Когда онъ кончилъ говорить, мн стало ясно, что онъ обязался держать меня до 18 лтъ, никогда не отпуская въ городъ. Кром того, я узнала, что настоятельница иметъ полную власть надо мной, и что если я снова убгу, она непремнно запретъ меня въ тюрьму за то, что я одна бгаю въ лсу по ночамъ. Онъ выразилъ надежду, что я забуду монастырь и полюблю его и его жену, потому что они хотятъ мн только добра.