Брат, на удивление, не стал вырываться, а пристроил голову на сестринских коленях и спросил, упорно не отрывая взгляда от игрушки:

— Ты скоро замуж выйдешь, да?

— Да.

— И уедешь?

— Да.

— А почему?

— Потому что негодно замужней с родителями жить, только у мужа, — печально отвечала девушка. В носу предательски защипало, в горле стал колючий комок.

— Кто же со мной играть будет?.. Не выходи замуж, Мелка, — жалобно просил Ивась. — Не выходи, не выходи! Нам плохо без тебя будет!

Отвернувшись, Меланья некоторое время молчала, прикусив губу и сдерживая слезы.

— Не могу.

— Любишь? Как батюшка матушку?

— Какой ты умник у меня, — сестра с умилением поцеловала его в лоб.

— И за что только любишь своего Васеля? — продолжал брат с искренним непониманием. — Волосы у него, как у нашего кобеля шерсть, курчавятся, и усы не ахти какие...

Меланья улыбнулась.

— Когда вырастешь, я тебя тоже спрошу, за что ты свою жену полюбил.

— Э-э, я никогда не женюсь! — замотал головой Ивась. — Зачем мне какая-то жена? Буду как дядя Стольник!

— Ну конечно.

— Не веришь? Он сам говорит, что бобылям лучше, нежели женатым.

— А как же...

Девушка ущипнула братишку за щеку и неожиданно принялась щекотать. Ивась, не ожидавший подлости, опешил и не вырвался сразу, а после не смог, хохоча безудержно. Впервые со времен знакомства с Васелем светлицу Меланьи наполнил веселый смех.

***

Оглядывая Васелеву господу, за каковой в его отсутствие следило аж десятеро слуг, Ворох не мог нарадоваться удачному замужеству дочери. Была еще возможность отказаться от него, не приняв застольное приглашение Гелины, но пасечник первый бы назвал себя дурнем на все село, если бы отказался.

Отмечая, родители заодно обсуждали предстоящую свадьбу — дату, приданное, гостей и траты. Гелина участвовала в обсуждениях без особого рвения, практически со всем соглашаясь и тем самым несказанно радуя Васеля.

Свадьбу назначили почти сразу после праздника, на четвертый день нового года. На более позднюю дату Васель никак не соглашался, грозясь зачахнуть с тоски, а пред тем окончательно предать пыли и паутине купеческие дела. Ворох с Осоней, люди понимающие и помнящие о времени бушевавших меж ними чувств, не стали ему перечить, ибо за четыре дня вполне можно было подготовиться. В конце концов, решивши все, скрепили уговор рукобитием.

*Цветок руты — исконный символ любви

**Так в Лядаге называли жениха и невесту, то бишь получивших родительское согласие на свадьбу

IV

Хорошо зимней ночью ходить по селу, особливо в Мировещение. И молодежь, и степенные взрослые, ежели не заняты они застольем, сходятся на общую гульбу, веселятся, танцуют, взявшись под руки, поют давних песен. Визгливо и беспорядочно играет кто-то на простецкой сопилке, скрипач аж струны рвет — так старается. Густые парубочьи голоса стелятся по земле, в то время как звонкие девичьи, переливаясь да журча, как вода в ручейке, возносят песнь в самое небо, к серпу молодого месяца, что присматривает за искрящимися звездами, будто пастырь за овечками.

Как звездочка на небосклоне,

Блещет лик на иконе.

Убежит от нас горе

Аж за синее море —

Божественный лик на иконе!..

Сама погода дышит праздником, все проникнуто духом торжества и радости. С церковной звонницы время от времени доносится звон колокола, и заглушает он уличный шум. Люди тогда снимают шапки и кланяются в сторону храма. Но стоит утихнуть колоколу, как снова начинается веселое гульбище, снова песнь заводят, речитативом:

Виляс с Рысковцем мир заключил,

В кои-то веки с ним мирно зажил,

Людям всем говорил Бог мириться,

Слушать сердце, на любке жениться,

Поменьше гневиться, поменьше скупиться,

В вине не топиться, глядеть, чтоб не спиться,

В эти три дня святых!

Каждый хозяин норовит дать поющим угощение или мелкую бляшку, чтоб в вознаграждение получить от Господа какую-то приятную мелочь — сие всегда оправдывает себя. Неприятели, каковыми бы гордыми они ни были, заключают временный мир и пируют за одним столом. Не слышно ни ругательств, ни ссор — грех распри водить в такой праздник, можно неудачи накликать. Тишь да благодать, что и говорить!

Издревле толкуют, будто Виляс, обыкновенно невидимый дух, средь людей находящийся, одевает в эти дни отталкивающую личину — когда старца больного, когда калеки — и ходит по домам, просясь на ночлег. Не отказавшим, ежели поверью верить, Бог весь год благоволить будет. Только вот, ясное дело, вероятность посещения вас вороватым нищим много большая, чем Господом под личиной...

Меланья с Васелем чувствовали себя счастливыми до безумия. Их словно кто тянул друг к другу, не давая ни на колодежку разойтись. Создалось стойкое впечатление, что они всю жизнь друг друга знали, ибо каждый понимал другого даже не с полуслова — со взгляда, с малейшего движения бровей. Васель то и дело веселил невесту, рассказывая про не раз случавшиеся во время путешествий забавные случаи и тем самым заставляя Меланью смеяться до колик и хрипоты. Девушка в долгу не оставалась, на каждом шагу с иронией припоминая купцу верование в Стольниковы слова и весьма удачно прожитий без нее месяц. Васель при этом донельзя забавно обращал очи горе, складывал ладони перед грудью и шептал не то молитву, не то упреки.