— Немедленно отпустите панну, — раздался позади чей-то повелительный голос. Меланья с Эдардом обернулись. К ним быстро приближался статный, широкоплечий мужчина. На его сапогах с чуть загнутыми носами серебристо позванивали шпоры.

— Лети, куда летел, соколик, — окрысился Эдард.

— Не раньше, чем вы отпустите панну, — неумолимо молвил незнакомец, сложив руки на груди. Он стоял на ногах крепко, нерушимо, напоминая столетний дуб, так далеко раскинувший сети корней, что не страшна уж ему непогода.

С колодежку длился поединок взглядов — дерзкого, пожалуй, даже насмешливого, с угрожающе-тяжелым, уверенным. Эдард первым отвел глаза и ослабил железную хватку. Вырвавшись, Меланья поспешно отошла на пару шагов.

— Впредь попрошу быть аккуратнее в обращении с дамами, — бросил вслед Эдарду неожиданный защитник. Главный тюремщик оглянулся на ходу и, словно пытаясь запомнить, смерил незнакомца взором, после чего ускорил шаг. Полы накинутого наопашь серого кунтуша развевались подобно крыльям.

— Трус, — презрительно прошипел незнакомец. Меланья мысленно согласилась с ним, добавив от себя пару словечек — отнюдь не присущим воспитаннице писаря.

— Назовите ваше имя, сударь, чтоб я могла принести благодарность.

— Зоек — таково мое имя, — мужчина снял шляпу с темно-русой шевелюры и учтиво поклонился, при этом украшавшее головной убор перо коснулось пола. — Благодарности не нужно, поступил я, как велели честь и совесть.

— Не отказывайтесь, раз заслужили... — Меланья присела рядом с псом. Скуля, хорт попытался подняться, но длинные лапы заходили ходуном и невдолге разъехались.

— Я не сделал ничего, достойного вашей благодарности, сударыня, — раздельно произнес мужчина. Вдова кинула на защитника быстрый внимательный взгляд, не понимая, то ли он и в правду так считает, то ли на похвалу напрашивается.

— Пан Зоек, — твердо молвила она, примериваясь, как бы поднять пса с его немалым весом, — иной прошел бы мимо, притворившись, что он нем и глух; вы же вмешались — и спасибо вам за это.

— Вот зачем?.. теперь мне ничего не остается, кроме как принять вашу благодарность, — на миг по тонким губам скользнула улыбка. — Позвольте-ка, — мягко оттеснив ее в сторону, Зоек подхватил хорта. — Куда?..

— Тут недалече.

Вслед за Меланьей пан Зоек поднялся по лестнице и вскоре остановился у нужной двери. Вдова уверенно толкнула ее ладонью и, вошедши, указала на распростертую у камина медвежью шкуру:

— Сюда.

Когда пан Зоек уложил пса и выпрямился, Меланье наконец представилась возможность хорошенько разглядеть его.

При плохом освещении, в тени, отбрасываемой полями шляпы, очи сперва показались черными, но когда Зоек повернулся к свету, стало ясно, что вовсе и не черные они, а серо-зеленые. В глазах этих читалось спокойствие, но спокойствие грозное, как недвижимость хищника, в любой момент готового помчаться за жертвой... Переносица, некогда перебитая и неправильно сросшаяся, была чуть искривлена, и оттого дышал Зоек с едва слышным хрипом. Ни бороды, ни усов он не носил, из-за чего, верно, казался младше своих лет — на вид ему давалось этак двадцать три, по глазам же — зим на пять больше.

Из смуглости можно сделать вывод, что обладатель не сидит в четырех стенах, а много времени проводит под солнцем. Меланье подумалось, что, вероятно, пан Зоек служит где-то в степях — с небольшим отрядом носится, подобно ветру, в высоких травах, являясь грозой тамошних разбойников.

Свободолюбием был проникнут его облик; но не сопутствовали любви к воле суетность и вспыльчивость, наоборот: движения отличались плавностью, речь — мерностью и неторопливостью.

Облачен был пан Зоек в жупан из синего сукна, подпоясан расшитым поясом; на темляке побрякивала простая сабля в ножнах, а из нагрудного кармана выглядывал черенок люльки. Почему-то вспомнились слова покойного отца — дескать, некоторые мужчины предпочитают хороший табак женскому обществу.

— Воистину, мне вас Бог послал! Спасибо еще раз.

— Рад был помочь, пани...

— Извините. Меланья. — Молодая женщина присела в реверансе.

— Пани Меланья, будьте добры ответить на один вопрос, засим поспешу удалиться... Кто тот человек, воспитанный, верно, селянами и потому с придворными манерами не знакомый?

— Эдард. — Меланью передернуло. — Под его управлением городская тюрьма.

— Подумать только... — усмехнулся Зоек. — Сие похоже на шутку — чтоб он да имел отношение к правосудию.

— Увы, это так.

— Впрочем, нашел повод для удивленья... До свидания, панна. Приятно было познакомиться с вами; возможно, мы еще свидимся.

— До свиданья, сударь.

Зоек откланялся и был таков.

— Досталось тебе побольше моего, — сочувственно обратилась вдовица к Ласту. Свернувшийся на шкуре пес слабо повилял хвостом. Почесывая хорта меж ушами, Меланья осмотрела болезненный бок. Переломов не наблюдалось, и вдова взлелеяла надежду, что к завтрашнему вечеру пес оправится.